Достойный высший суд

© Арден Л., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Не с первого раза, но мне удаётся открыть глаза. Здесь сумрачно, однако недостаточно, чтобы помешать мне рассмотреть комнату, в которой я оказалась. Стоит ночь, тяжёлые занавески раздвинуты, и луна освещает бо́льшую часть комнаты, заглядывая через высокие арочные окна и балконные двери. Стекло вставлено в специальные панели, напоминающие изысканно выполненную решётку, из-за чего свет дробится, ложась узором на пол и стены. Мне требуется некоторое время, чтобы вспомнить названия запахов, что сейчас витают в воздухе. Ароматические масла. Жасмин с примесью корицы и инжира. Всё это идеально сочетается с сухим запахом пустыни. Понимаю, что я в Паргаде… я дома. Эта мысль лёгкая, сонная, почти нереальная. Она обволакивает моё сознание так же мягко, как и несколько покрывал, в которые я завернулась.

Я лежу на огромной кровати с балдахином, окружённая множеством подушек с вышивкой. Ткань постельного белья настолько приятная, что мне даже не хочется выбираться из её ласковых объятий. Я медленно обвожу взглядом убранство помещения. Оно не огромное, но очень большое, особенно если учитывать, что это комната для одного человека. Точно угадать цвет стен в скудном освещении практически невозможно. Скорее всего, они светло-серые, но большая их часть покрыта узорами, вырезанными прямо по камню, что создает замысловатый рельеф из света и теней. У противоположной стены стоят огромный шкаф и массивный стол с грудой свитков и книг, сваленных на нём. На стуле несколько мечей в ножнах. Рядом проход в виде арки, отделанной резьбой, а вместо двери висят переливающиеся в тусклом свете золотистые занавески. Вероятно, проход в умывальню. Прямо в середине комнаты располагаются обитые парчой два мягких дивана и два кресла. Они окружают круглый серебряный столик. У выхода на балкон стоит огромная золотая клетка с двумя птицами. Те крепко спят, дожидаясь нового дня, чтобы запеть вновь.

Я медленно сажусь, морщусь от внезапной тяжести в голове и спускаю ноги на пол, пальцами чувствуя мягкость ковра. Не найдя никакой обуви, я прохожу в середину комнаты. Ковёр лежит лишь вокруг кровати, стоит отойти, как ступни касаются камня. Весь пол покрыт белым мрамором, который максимально долго хранит прохладу и освежает в жаркие дни. Я непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, что в моей комнате тоже был мраморный пол. Сохранилась ли моя комната?

Голова ещё как в тумане. Всё такое родное и незнакомое одновременно. Я почти уверена, что знаю, кому принадлежат эти покои, но боюсь озвучивать имя даже у себя в голове. Недавние события, моя семья, это помещение и невесомое платье на мне. Будто воспоминания, которые у меня есть, лишь наполовину мои.

Озадаченная, я провожу ладонью по чистым, расчёсанным волосам. Дотрагиваюсь до деревянной спинки кресла, касаюсь пальцами нежных занавесок балдахина, украшенных золотой вышивкой. Всё это похоже на сон. На сон, в котором я бы хотела задержаться подольше.

Но я не могу оставаться здесь вечно, поэтому подхожу к большим двойным дверям, кладу ладонь на позолоченную ручку и несколько мгновений медлю, ожидая, что вся окружающая обстановка растворится в дымке, а я очнусь в комнате для слуг во дворце Каидана.

Однако ничего не происходит.

Тогда я нажимаю на изогнутую ручку и тяну дверь на себя. Опираюсь на неё, всё ещё боясь потеряться в действительности. Меня словно пытают новообретённой надеждой, когда я вижу молодого мужчину у противоположной стены в коридоре. Он совсем не похож на того, каким был в Цере.

Сейчас он в домашней, немного мятой одежде, на плечи накинут простой халат, что делает его образ более родным. Сердце в груди болезненно сжимается. Его тёмные волосы растрёпаны, а в серых глазах нет угрозы, насмешки или пренебрежения, которые я видела в праздничном зале во дворце Каидана. Сейчас он выглядит таким же напуганным, как и я. Брат замер, не двигается и, кажется, даже не дышит. Из моего горла вырывается сдавленный всхлип. Я не знаю, что мне делать – плакать или смеяться. Пытаюсь взять себя в руки, но звук продолжает рваться наружу, и вот я уже, заливаясь слезами, смеюсь у него в объятиях. Ноги едва меня держат, но Даян так крепко меня сжимает, что я с трудом могу дышать.