Глава 1
Корнет Лабунский и «валькирия революции»
Мы кричали «Ура!» на парадах,
Но настала и наша пора.
Не меня ль государь-император
Из кадетов возвел в юнкера?
Борисов Ю.А.
***
Ростов
Май, 1918 год.
Петр Лабунский, корнет лейб-гвардии уланского полка, октябрь 1917 года встретил в Новом Петергофе. По ранению он получил отпуск и хлопотал о возвращении в действующую армию. Но приход к власти большевиков внес коррективы в его жизненные планы. К декабрю он перебрался в Москву, которую ему удалось покинуть только в феврале 1918 года.
В Москве его едва не арестовали за высказывание о новой власти и о позорном мире с немцами. За корнетом пришли через пятнадцать минут, после того как он покинул квартиру своего старого полкового товарища подпоручика Ланге, у которого проживал. Люди из ЧК забрали подпоручика, и тот поневоле рассказал о планах своего товарища. Борис Ланге не желал быть расстрелянным из-за несдержанного на язык Лабунского.
Приметы улана были известны и люди из чрезвычайки перекрыли пути отхода на вокзалах. Но и здесь корнету странным образом повезло. Ему удалось поменяться одеждой прямо на вокзале с каким-то парнем в видавшей виды шинели и драной шапке. Лабунский предложил ему свою офицерскую шинель и френч. Солдат даже не стал задавать вопросов, зачем бывшему офицеру такой обмен. Это еще раз спасло корнета, и он спокойно смог сесть в вагон переполненного поезда и отправиться на юг.
Но удача не может длиться вечно. Рано или поздно Фортуна переменится. Лабунский был арестован в конце апреля 1918-го. Он смог практически без приключений добраться до области Войска Донского, откуда желал доехать до Крыма, и, в конце-концов, покинуть Россию и более не принимать участия в том безумии, что творилось в стране.
Попался он глупо. На вокзале в Ростове его совершенно случайно опознала давняя знакомая из Санкт-Петербурга. Вот уж кого он никак не ожидал встретить здесь, так это её, Анну Губельман, с которой встречался еще в гимназические годы.
Ныне мало кто мог узнать в небритом молодом человеке в солдатской шинели блестящего гвардейского офицера. Но Анна его узнала сразу. И он узнал ее, как только увидел. Хотя теперь на ней была кожаная крутка, галифе и сапоги, вместо нарядного платья и шляпки.
– Вот так встреча! – вырвалось у женщины. – А еще говорят, что бога нет!
Мужчины с винтовками, что сопровождали Анну, с удивлением посмотрели на неё. С чего это вспомнила бога убежденная атеистка?
– Мы не зря пришли на вокзал, – сказала она. – А еще говорят, что офицеры, после провозглашения Донской республики, более не едут в Ростов.
Лабунский попытался скрыться, но она его остановила:
– Господин Лабунский! Невежливо не поздороваться со старой знакомой. Ребята! Возьмите вон того парня в шинели!
Один из солдат с винтовкой спросил:
– Этого? Дак вроде наш!
– Наш? – Анна усмехнулась. – Офицер лейб-гвардии Конного полка.
– Этот? В драной шинели?
– Шинель не так сложно сменить, Смирнов. Сколько раз тебе говорить. Учишь вас учишь, а все без толку! Арестовать его!
– Стоять!
Лабунский остановился. Бежать смысла не было. Все равно возьмут.
На него набросились солдаты и обыскали. Из кармана изъяли наградной браунинг, единственную вещь из прошлой жизни.
– Ничего больше у него нет кроме этой дамской игрушки, – солдат передал Анне пистолет Лабунского. – А документов никаких.
– Здравствуйте, поручик! – Анна подошла к Петру. – Неужели не узнали?
– Je t'ai reconnu tout de suite, mademoiselle. Но я корнет, – поправил он молодую женщину.
– Что?
– Я корнет. Не поручик. И никогда не служил в лейб-гвардии Конном полку, мадемуазель. Корнет лейб-гвардии уланского пока. В прошлом. А ныне когда полка нет, и я в прошлом офицер. Здравствуйте, Анна Генриховна.
