Пригнувшись за придорожным кустарником, он всматривался темными глазами в камни, что были перед ним, и в деревья за камнями. В замшевой рубашке с кистями, в бурых кожаных штанах и сапогах он был почти невидим, стоя на коленях в тени деревьев.
Солнце стояло высоко на безоблачном летнем небе, а следам было никак не меньше трех часов. Букашки уже ползали по отпечаткам копыт, но края их еще не осыпались.
Сорок всадников, нагруженных добычей…
Шадак отполз от дороги к месту, где привязал коня, потрепал скакуна по длинной шее и снял с седла свой пояс. Перепоясавшись, он вынул из ножен оба коротких меча – обоюдоострые, из лучшей вагрийской стали. После краткого раздумья спрятал клинок и отцепил с седельной луки лук и колчан. Охотничий лук из вагрийского рога посылает двухфутовые стрелы на шестьдесят шагов. В колчане оленьей кожи лежало двадцать стрел, изготовленных самим Шадаком: гусиное оперение окрашено в красный и желтый цвета, железные наконечники без зазубрин – такие легко извлекать из тела. Он быстро натянул тетиву и наложил стрелу. Потом перекинул колчан через плечо и осторожно вернулся к дороге.
Оставили они прикрытие или нет? Вряд ли – дренайских солдат не сыщешь на пятьдесят миль в округе.
Но Шадак был предусмотрителен – притом он знал Коллана. Он напрягся, представив себе улыбчивое лицо с жестокими, насмешливыми глазами. «Не злись, – сказал он себе. – Как бы тяжело тебе ни было – сдержи гнев. В гневе люди совершают ошибки. Охотник должен быть холоден как сталь».
Он тихо двинулся вперед. Слева торчал громадный валун, справа – россыпь мелких камней не выше четырех футов. Шадак набрал в грудь воздуха и вышел из засады.
В тот же миг из-за валуна выступил человек с наставленным луком. Шадак припал на колено, и стрела просвистела над его головой. Стрелок хотел было отойти обратно за валун, но стрела Шадака вонзилась ему в горло, выйдя из затылка.
Справа на Шадака бросился второй. Времени доставать новую стрелу не было, Шадак ударил его луком по лицу. Противник упал, Шадак, выхватив мечи, рубанул его по шее. И тогда навстречу ему вышли еще двое – в железных панцирях, кольчужных наголовниках и с саблями.
– Легкой смертью ты не умрешь, ублюдок! – крикнул один из них, высокий и плечистый, и сощурился, узнав своего противника. Задор сменился страхом – но воин был слишком близко, чтобы идти на попятный, и неуклюже взмахнул саблей. Шадак легко отразил удар, и его второй меч, войдя в рот врага, пробил шею насквозь. Другой воин, видя это, попятился.
– Клянусь, мы не знали, что это ты! – вскричал он. Руки его тряслись.
– Теперь знаете.
Воин без дальнейших разговоров бросился бежать в лес, а Шадак спрятал мечи и подобрал лук. Он оттянул тетиву, стрела запела и вонзилась беглецу в бедро. Тот с криком упал. Шадак подбежал к нему, и воин перевернулся на спину, бросив саблю.
– Сжалься, не убивай меня! – взмолился он.
– А вы кого-нибудь пожалели в Кориалисе? Ну ладно: скажи, куда направился Коллан, и будешь жить.
Вдалеке завыл одинокий волк, к нему присоединились другие.
– В двадцати милях к юго-востоку есть деревня, – сказал раненый, не сводя глаз с короткого меча в руке Шадака. – Мы разведали – там много молодых женщин. Коллан и Хариб Ка хотят взять там рабынь и отвезти их в Машрапур.
– Ладно, верю, – помолчав, кивнул Шадак.
