Тысячу лет назад
Он так долго кричал молитвы, соревнуясь с шумом ветра, что горло теперь саднило.
Вокруг ярился шторм; ветер бился о скалы и швырял на них океанские волны, и те рассыпались брызгами. Ночь выдалась темной хоть глаз выколи, он промерз до костей в промокших насквозь одеждах и за воем ветра и ревом моря даже собственного голоса не слышал. Но продолжал молиться, сжимая в дрожащих руках свиток, при свете фонаря, ошалело мигавшего у его ног. Глаза застилала пелена слез и соленых брызг, но голос ни разу не дрогнул, пока он выкрикивал каждую строчку, начертанную на измятом пергаменте, – казалось, он призывал к ответу самих богов.
А когда выкрикнул последнюю молитву и ветер сорвал ее с губ и понес над океаном, он упал на колени и уронил голову, тяжело дыша. Руки устало опустились вдоль тела, не выпуская раскрытого свитка.
Несколько отчаянных мгновений он стоял вот так на камнях, один, а сердце громко билось о ребра. Вокруг ревел шторм, так и норовя царапнуть его своими пенистыми когтями. Болели раны, оставшиеся после битвы с полчищем демонов, охранявших путь сюда. Кровь сочилась из груди, заливала руки и свиток, окрашивая пергамент розовым.
А впереди, на отдалении от берега, океанские воды вдруг пришли в движение. Волны вспенились и расступились, и из пучины начала подниматься гигантская фигура.
Подняв фонтан брызг и огласив ночной мрак ревом, достойным истинного божества, на поверхность вынырнул устрашающий черный великан. Вспышки молний осветили огромные рога, когти и блестящую чешую цвета прибоя. Вдоль всей спины развевалась грива, а на ветру змеилась пара усов длиной с целый корабль. Великий Дракон взмыл в небо, нырнул в тучи и полетел, то пропадая из виду, то вновь появляясь. Его глаза, похожие на две пылающие луны, задержали взгляд на крошечной фигурке внизу. Во лбу у великана горела, точно звезда, отливая всеми цветами радуги, безупречная жемчужина. Ками проревел, словно надвигающееся цунами:
– Кто меня призывает?
Человек стиснул зубы и поднял голову. Сердце трепетало при мысли о том, что не стоит так смело глазеть на бога, Предвестника Перемен, но отчаяние и тошнотворная ненависть, засевшая в душе, вытесняли все прочие чувства. Сглотнув боль, скопившуюся в ободранном горле, он крикнул:
– Я Каге Хиротака, сын Каге Шигетомо, я смертный, осмелившийся обратиться к Драконьей молитве. – Слабый, хриплый голос растворился в порыве ветра, но огромный Дракон склонил голову, прислушавшись. Его нечеловеческий взгляд, полный вечной мудрости, встретился со взглядом Каге, и тому показалось, будто он падает в бездну.
Воин опустил ладони на землю и поклонился, коснувшись лбом камня, спиной чувствуя драконий взгляд.
– Великий Ками, – прошептал он, – по праву хранителя свитка в эту ночь, спустя тысячелетие после того, как свою просьбу к богам вознесла Каге Ханако, я смиренно молю исполнить и мое самое заветное желание.
– Опять меня призывает Каге. – В громоподобном голосе Дракона не было ни веселья, ни изумления. – И снова Клан Тени заигрывает с тьмой, и снова у него в руках судьба всего царства. Что ж, так и быть. – Вновь полыхнула молния, раскаты грома сотрясли тучи, но голоса Великого Дракона им было не заглушить. – Каге Хиротака, сын Каге Шигетомо, хранитель Драконьего свитка, назови свое заветное желание. О чем ты мечтаешь?
– О возмездии. – Он произнес это слово едва слышно, но сам воздух, казалось, застыл, когда он его говорил. – Мою семью убил демон, – продолжил воин, медленно распрямляя плечи. – Перерезал всех до единого. Всех моих слуг и помощников, что были в доме, изрубил на куски. А жена… и дети… Даже похоронить было нечего. – Он зажмурился, дрожа от скорби и ярости. – Я не смог их спасти, – прошептал он. – Я вернулся домой и увидел бойню.
