Северо-Восточная оконечность Скандинавского полуострова, район государственной границы Российской Федерации и Норвегии
Небольшой морской буксир и приземистая баржа в связке с ним неспешно продвигались вдоль береговой черты с запада на восток. При взгляде со стороны моря, они полностью сливались с серыми пологими сопками, а плотный предутренний туман довершал естественную маскировку, одинаково надежно прикрывая и спокойную в этот ранний час поверхность залива и пологий каменистый берег. Даже звуки, которые, казалось бы, так хорошо должны были разноситься над водой, полностью поглощались этим белесым туманом и вязкой сыростью, то ли от мелкого моросящего дождя, то ли от испарений с поверхности океана.
Впрочем, чье-то внимание в этой с виду необитаемой местности буксир все-таки привлекал: окуляры мощного бинокля позволили его обладателю с берега проследить путь «сладкой парочки» до тех пор, пока она не скрылась за очередным изгибом берега, продолжая свой неторопливый путь на восток.
Тогда бинокль отправился в футляр, а его владелец, сверкнув майорской звездой на погоне, поплотнее запахнул камуфляжную накидку и зашагал напрямик к расположенному в каменистой лощине неказистому одноэтажному строению, выполняющему теперь функции наблюдательного поста Погранотряда-18.
Прибрежные воды Баренцева моря, борт морского буксира мб-10, ходовая рубка
Мужчине, стоящему у штурвала, было лет сорок пять. Весьма заметная небритость являлась не данью моде, а простым нежеланием соблюдать в море утомительный ритуал удаления растительности на лице. Это придавало ему довольно свирепый вид, а в сочетании с потрепанной капитанской фуражкой делало похожим на старого морского волка, каковым он на самом деле и являлся. Капитан любил, чтобы его называли «шкипер».
В ходовой рубке он был один. Такое нарушение корабельного расписания вызывалось целым рядом причин, как объективных, так и субъективных. Во-первых, своего молодого рулевого он отправил на необитаемую баржу, где тот, сидя в единственной, наспех сооруженной миниатюрной рубке, должен был управлять примитивным кормовым рулем, удерживая баржу строго в кильватере буксира. Во-вторых, его помощник после чересчур задушевного общения с мотористом где-то в промасленных недрах машинного отделения вывел себя из строя минимум часа на четыре. Находился он в своей каюте в состоянии полной прострации, что, впрочем, абсолютно не беспокоило капитана, а было ему скорее на руку, все равно ведь к штурвалу молокососа не подпустил бы, только перед глазами бы мельтешил.
А задание на самом деле рутинное, пустяковое: в такой-то точке, в такое-то время от необорудованного пирса забрать несамоходную баржу и отбуксировать ее в пункт передачи – Ханта-губу. Пожалуй, не совсем обычными были кое-какие мелочи: цеплять баржу «за ноздрю» придется своими силами, так как никакого личного состава ни на ней, ни на пирсе не будет, а саму буксировку проводить на минимально допустимом расстоянии от береговой черты. Хотя, последнее вполне объяснимо: меньше качка, меньше снос. А кто лучше «шкипера» мог справиться с сугубо прибрежным каботажем в этих местах? Это по телефону особо подчеркнул и представитель Технического управления. Вот только сама точка рандеву… Так далеко «налево» по карте даже ему не приходилось забираться. Хотя какие там расстояния у вспомогательного флота? Да и пара кабельтовых туда, пара сюда… При теперешнем всеобщем бардаке – вон, даже карты новые на переход выдать не смогли – приходилось полностью полагаться лишь на интуицию, мастерство и опыт. А то ведь ненароком можно и до Англии дошкандыбать, а уж в Норвегию-то…
