Глава 1 – Палач из глухого края
Стояло ранее утро. Вокруг колодца, чьи стенки, построенные из гладкого камня, уже давно заросли бурьяном, и на их фоне новенькие доски с веревкой выглядели инородно, стояла толпа. Хмурая и напряженная толпа. Люди в ней были преимущественно немолодыми; однако и среди них нашлось несколько стариков и столько же детей лет от семи до тринадцати. Их молодые, незрелые лица были полны энтузиазма и нетерпения, в отличии от стариков, чьи лица уже давно превратились в кожаные мешки со старческими вьющимися бородами.
Толпа стояла и чего-то ждала. Или же кого-то?
– Эй, смотрите! Марик идет!
Кто-то выкрикнул из толпы это имя, и все сразу обернулись туда, куда указывал длинный палец. По пыльной дороге тяжелыми шагами шел высокий мужчина с загоревшим лицом; у него была короткая рыжая борода и волосы, чьи концы гнулись прямо к лицо его; тело его было таким крупным и широким, что из далека могло создаться ощущение, что навстречу идет не человек, а настоящий медведь; одет он был по-простому: белая рубаха, коричневые штаны да сапоги с загнутыми носками; а на шее его был медальон, который блестел и искрил от пристального взора утреннего солнца.
За собой Марик тащил повозку. В ней, гремя цепями и мыча, лежал молодой человек с обритой головой и с испуганным лицом. И ужас в его глазах усилился, когда он проехал мимо озлобленной толпы.
– Сгинь. Сдохни. Сгори дотла. Нет тебе пощады, – такими словами провожали его жители поселка.
Человек задрожал, когда повозка остановилась. Марик размыл плечи, хрустнул шеей и, подойдя к повозке, двумя руками поднял молодого человека.
– Нет, стойте, это непонимание! – закричал он, когда осознал, куда нес его Марик. – Я не убивал Маринку, Богом клянусь!
И полетели в него гнилые помидоры с камнями.
– Да как ты смеешь, черт поганый, Богом молиться?! Тебя вздернуть мало! Марик, а ну-ка, высеки его!
Последнюю фразу подхватили, и гул раздался такой, что слово «Высеки!» слышали даже за рекой, в другой деревне.
Марик тяжело вздохнул, положил пленника обратно в повозку и поехал обратно по дороге. Марик не любил самосуд, уж не в данном случае так точно!
Спустя несколько минут Марик вернулся к толпе вместе с пленником, однако помимо него в повозке лежало бревно и многохвостая плетка.
– Нет… прошу… Господи… Марик, прошу тебя… – умолял человек, пока Марик привязывал его к воткнутому бревну.
Но Марик не ответил. Он лишь побольше набрал в ноздри воздуха, и оглушающе выдохнул, и в ушах раздалась тишина. Марик внимательно посмотрел на объект своей пытки, на толпу, которая негодовала, почему он медлил, на детей, которые вытиснули свои головы, и на стариков, которые покорно ждали начала выступления.
Марик был готов. Он замахнулся, вдохнул, и с оглушающим звуком, напоминавший удар грома, ударил по спине человека. Толпа заликовала, дети задрожали, старики молча смотрели на пытку. Еще удар, и теперь, даже через тишину, Марик услышал истошный крик и фразы его «Не-е-ет! Это не я-я-я!!!» Марик сжал сильнее плеть, да так, что рука его покраснела, и со всего маху, с таким, с каким вообще возможно простому человеку, он ударил по окровавленной спине. Острые крючки пронзили кожу убийцы, разорвали ее, словно ткань, а затем вырвались, пустив фонтан крови.
Человек задрожал. Ноги его поникли, забились; брызги крови падали на землю, а шмотья кожи и мяса медленно отваливались от тела. Голова человека повернулась к Марику, и на лице ее было столько отчаяния, горечи и страха, что палач просто-напросто закрыл глаза. Он сжал зубы, скривил лицо, и не глядя еще раз ударил по преступнику, а затем быстро отошел назад. Он знал, что этот удар убьет преступника, и кровь будет бить фонтаном.
