«Разведка не имеет права хвастаться. Даже намекать на успехи – значит подвергать кого-то риску.»
Шебаршин Л.В.
1944 г. Польша возле города Осик
Разведгруппа капитана Тараника добралась до предместий небольшого польского городка Осик, соблюдая все предосторожности. Излишняя щепетильность в тишине и осмотрительности в этот раз оказалась излишней так как немцы покинули поселение.
– Командир, – подал голос ефрейтор Веретенников, прижимаясь боком к двухэтажному каменному зданию и посматривая из-за угла, – куда местные подевались.
– Не нравится мне эта тишина, – сквозь зубы процедил Тараник. – Притаились гады, ждут, когда мы выйдем на открытый участок, чтобы перебить нас всех.
– Может я метнусь до соседнего дома, товарищ капитан? – Прошептал лейтенант Сорокин.
– Я тебе метнусь, – Тараник повернул голову к Сорокину и помахал кулаком у него перед носом. – Давайте братцы выждем несколько минут, может кто и объявится.
Пятеро русских солдат привалились к пыльной стене дома, посматривая по сторонам в ожидании нападения, каждый из них в напряжении коротал минуты отдыха до приказа. Капитан, сидевший возле угла дома, заметил, как от соседнего строения вышла женщина в темном облачении, катившая перед собой небольшую тележку с каким-то скарбом.
– Иван, давай метнись до бабки, – распорядился Тараник, – спроси у нее про гансов.
– Есть, товарищ капитан, – тихонько обронил Сорокин и через минуту уже оказался возле старухи.
Поздоровавшись по-польски, Иван задал вопрос, интересовавший всю разведгруппу. Пожилая женщина отпустила свою торбу, о чем-то тихонько запричитала, на вопрос русского солдата ответила громко, что до ушей разведгруппы долетело "Nie!". Она несколько минут то ли рассказывала, то ли умоляла Сорокина что-то непременно выполнить, а после всех его расспросов несколько раз указала вдаль рукой. Когда солдат простился со старой польской женщиной, она немного постояла, посмотрела ему в след, осветила его в спину крестным знамением и покатила свою тележку дальше. Когда Иван вернулся, вся группа была на ногах, каждый стряхнул с себя пыль, капитан не дал Сорокину произнести ни слова.
– Понятно, – вздохнул облегченно Тараник, – фашистов в городе нет.
– Так точно, товарищ капитан, – доложил лейтенант, – фрицы еще вчера утром в спешке покинули город.
– А где же местные, – влез в разговор Веретенников.
– Одних немцы убили, другие ушли из города, – начал говорить Иван, дождавшись одобрительного кивка командира, – оставшиеся в живых бояться и прячутся по домам.
– Странная на вид старуха, – задумался капитан, – тебе так не показалось.
– А что в ней странного, товарищ капитан, – Иван потер лоб. – Бабка последняя из оставшихся в живых из местных монахинь, направилась в какой-то монастырь, полагая, что он уцелел.
– Ладно, хватит тут штаны просиживать, – приказал Тараник, – возвращаемся.
– Товарищ капитан, мне монахиня еще кое-что интересное сообщила, – обратился Сорокин.
– Что фрицы побежали в таком-то направлении, – усмехнулся капитан, – вернемся в расположение обо всем по порядку и доложишь.
– Старуха рукой указывала на контрационный лагерь, – рассердился лейтенант. Мы должны пойти в этом направлении и увидеть все своими глазами.
– Сорокин, ту очумел? Какой еще лагерь? – По данным авиационной разведки в этих местах нет лагерей.
– Там фашисты над детьми издеваются! – Указал направление рукой лейтенант. – А мы пойдём себе в расположение части и будем дальше жить спокойно.
– Нарываешься? За неисполнение приказа командира ты знаешь, что полагается.
– Тимофей, когда вернемся в расположение делай со мной что хочешь, хоть распни, – доброжелательно произнес Сорокин и комично присел в полупоклоне, – проверить сообщение монахини мы обязаны.
