Быть первооткрывателем опасно, но такова жизнь. Человек, не желающий рисковать, обречен. Он никогда ничему не научится и никогда не будет расти. Он не будет жить.
Планетолог Пардот Кинес. «Букварь Арракиса», написанный для его сына Лиета
Когда с юга, завывая, начинали наступать песчаные бури, Пардот Кинес, вместо того чтобы искать надежное убежище, предпочитал заниматься метеорологическими наблюдениями. Его сын Лиет – мальчику было всего двенадцать лет, но отец воспитал его в суровых традициях фрименского племени – тем временем со знанием дела рассматривал древнее противопогодное убежище, которое они с Пардотом нашли на полуразрушенной испытательной ботанической станции. Лиет явно сомневался в работоспособности старых механизмов…
Мальчик обернулся и бросил взгляд на море дюн, в сторону приближавшейся бури.
– Ветер демона в открытой пустыне. Хуласкали Вада, – сказал он и инстинктивно проверил клапаны защитного костюма.
– Буря Кориолиса, – поправил сына Кинес, используя научный термин вместо народного фрименского, который употребил Лиет. – Ветер, дующий на открытой плоской местности, усиливается вследствие вращения планеты вокруг оси. Поток может при этом достигать скорости семьсот километров в час.
Слушая отца, мальчик продолжал деловито запечатывать отверстия в яйцевидном кожухе убежища, проверяя состояние воздушных вентилей, тяжелого входного люка и сохранность системы аварийного жизнеобеспечения. При этом мальчик не обращал внимания на сигнальный генератор и маяк тревоги; статическое электричество, возникавшее в завихрениях песчаной бури, буквально разрывало в клочья любую электромагнитную волну.
На планете с мягким климатом Лиет в свои двенадцать лет считался бы ребенком, но здесь, в суровых условиях фрименской жизни, его опыту и умению выжить мог бы позавидовать и человек, вдвое старше его. Мальчик был подготовлен к встрече с опасностями лучше, чем его отец.
Кинес-старший задумчиво почесал свою песочного цвета бороду.
– Такой добрый шторм, как этот, может захватить своим фронтом несколько градусов широты, – сказал он, включив питание тусклых экранов древнего монитора. – Буря поднимает частицы песка на высоту до двух тысяч метров, поэтому пыль падает с неба на протяжении многих дней после окончания шторма.
Лиет в последний раз коснулся люка, убедившись в его надежности и способности противостоять буре.
– Фримены называют это явление «эль сайял» – песчаный дождь, – сказал он.
– Когда ты станешь планетологом, тебе придется пользоваться более точными техническими терминами, – профессорским тоном изрек Пардот Кинес. – Я до сих пор посылаю императору свои отчеты, хотя и не столь часто, как следовало бы. Сомневаюсь, что он вообще их читает.
Пардот побарабанил пальцами по панели монитора.
– Кажется, атмосферный фронт уже накрыл нас.
Лиет поднял ставень иллюминатора и увидел надвигающуюся черно-белую стену, переливающуюся огнями статического электричества.
– Планетолог должен пользоваться не только научно-техническими терминами, но и собственными глазами, – наставительно произнес он. – Посмотри в окно, папа.
Кинес улыбнулся сыну.
– Пора поднимать капсулу. – Приведя в действие долго бездействовавший механизм, он с облегчением услышал ровный гул двигателей. Подвеска сработала. Преодолев силу притяжения, защитная капсула оторвалась от земли.
Пасть шторма раскрылась, и Лиет закрыл ставень, надеясь, что старый метеорологический аппарат выдержит удар. Мальчик в какой-то степени доверял интуиции отца, но не очень уповал на его практичность.
