– Иногда глаза говорят за слова, а иногда приходится осознавать всю бессмысленность и бесполезность сказанного. Суть закрыта от других людей полностью, поэтому чаще всего, я ни с кем не делюсь. Общение тогда не обременяет, – Кэсли сделала очередную затяжку. – Я стараюсь, я пытаюсь говорить со всеми на их языке, но у меня ничего не получается! Это можно назвать трагедией или драмой моей жизни, в которой я – главная актриса.
– Не думаю, что это игра. Я замечаю перемены в твоей мимике несколько раз в секунду. Я называю это твоей магией. Не думаю, что это игра, – Скит сидел на табурете спокойно, пытаясь легкими хлопками очистить серое пыльное пятно с плотных черных джинсов.
– Я люблю тебя, правда, по-настоящему, понимаешь? – Кэсли села перед Скитом и взялась руками за его колени, – Тишина. Ты слышишь? Она внутри нас и вокруг. Так вот в ней, сейчас и спряталось прощение, – она не отводила взгляда от Скита.
Переполненный блаженством, это был самый романтичный момент в её жизни. Кэсли захотела умереть сейчас же. Это мгновение – самое дорогое, всё с ней. И в эту секунду глаза говорили за слова.
На этот раз целое не распадалось на множество всплывающих картинок реальности, а собиралось воедино, создавая самое мощное слияние прошлого, настоящего и будущего в единственный момент – сейчас. И Кэсли захотелось расплакаться.
– Не нужно плакать, – Скит спокойно накрыл ладонью ее руку, – теперь мы навсегда вместе.
Какие мысли рождаются в голове тёмной фигуры, что направляется вглубь дворов, освещаемых тусклым жёлтым светом фонарей, легко постукивая каблучками? Отсутствие даже кошачьих душ в столь поздний час – всего лишь очередной повод укутаться сильнее в шерстяной платок. Тяжёлая сумка и желание попасть скорее в тепло – единственные спутники от поезда метро до заветной двери, которая где-то там по адресу 3-я Фрунзенская улица, дом такой-то.
Большая квартира, стиль «классика интеллигентной бабушки», которая теперь, глядя на жизнь единственного внука, не против и крепкое словцо пропустить. Я залипла в солидную книжную полку, уходящую в потолок.
Ощутимый поцелуй, дерзкий и плотный. Он прижался к моей щеке своей, показалось, прелой щетиной.
– Проходи сюда, я покажу тебе студию.
Студия – это предлог. Комната, сплошной бардак, разбросанные вещи, иногда странные и даже неожиданные, такие, как защитные поликарбонатные очки с жёлтыми линзами. Для работы в пыли и тумане. Видимость передо мной тоже стремится к нулю… Балконная дверь загорожена большим самодельным зеркалом, в углу наша съемочная площадка «типа того».
