Ещё до свадьбы, Андрей случайно попал в Париж, и, прогуливаясь поздним вечером в районе знаменитого кабаре «Мулен руж», заметил небольшую группку туристов, сгрудившуюся у входа в порно кинотеатр. То, что это были «наши», видно было издалека по пыжиковым и норковым шапкам. Вернее, пыжиковая шапка была одна, на мужчине, который стоял в центре группы, состоящей исключительно из норковых шапок. Он активно жестикулировал, что-то громко говорил и постоянно показывал рукой на откровенную афишу, вывешенную на фасаде кинотеатра. Женщины отрицательно мотали головами, стыдливо отворачивались, но не расходились. Когда Андрей поравнялся с ними, то услышал последний аргумент неугомонного оратора:
– Девчонки, пойдёмте… Полтора часа потеряете, зато потом всю жизнь вспоминать будете!
И таки уговорил… Оглядываясь по сторонам и пряча друг от друга глаза, группа в норковых шапках скрылась за дверью «очага разврата».
Андрей замедлил шаг. С афиши на него смотрела симпатичная блондинка, обнажённое тело которой сжимали мускулистые мужские ручищи. Его скудного знания французского хватило для того, чтобы понять – в главной роли снялась некто Джесси Блонд, и что это её дебют во взрослом кино. Андрей боролся с неожиданно возникшим желанием проследовать за группкой соблазнённых туристок и стойким желанием побыстрее добраться до гостиницы и лечь спать. Но, всё же, решился войти. Он открыл входную дверь кинотеатра и оказался внутри окутанного полумраком помещения. В светящийся проем кассы сунул деньги, взял билет и, отодвинув в сторону тяжёлую бархатную занавесь, вошёл в полупустой зрительный зал. Первое, что поразило – странный запах. Воняло грязными носками, немытым телом и отходами человеческого наслаждения. Андрей осторожно, чтобы не споткнуться, сделал несколько шагов и остановился. Рядом с ним сидела та самая группа наших туристок. Они пристроились с краю, поближе к выходу, по-видимому для того, чтобы в конце фильма, пока не включили свет, успеть быстренько выскользнуть из зала. Этот маленький островок был недвижим и несколько пар неморгающих женских глаз с завистью смотрели на экран, где девушка с афиши, со всех сторон облепленная мускулистыми юношами, извивалась под напором их возбуждённой плоти, изображая неподдельную страсть. Мужичок, который несколько минут назад уговорил своих дам на посещение взрослого кино, сидел чуть в стороне и нервно теребил пальцами пыжиковую шапку, лежавшую у него чуть выше колен.
Андрей прошёл вдоль пустого ряда в центре зала и уселся в кресло. На экране белокурая Джесси в очередной раз сменила позу, и неутомимые парни продолжили своё дело. Общий план сменился крупным, и кресло сидящего впереди затряслось, попадая в ритм движениям героев фильма. Через несколько секунд раздался приглушённый стон, человек затих и расслабленно сполз по спинке кресла. Андрей посмотрел по сторонам. Почти в каждом ряду происходило то же самое. Кто-то был один, некоторые сидели парами, и каждый был занят самоудовлетворением или удовлетворением сидевшего рядом. И только группка наших туристок не шелохнувшись просидела полтора часа, жадно всматривалась в экран, словно впитывая запретное и непознанное.
Уже второй месяц не было никакой работы. Андрей устал от вынужденного домашнего ареста, устал от унизительных звонков с просьбами занять денег, устал от бессмысленного написания всевозможных телевизионных проектов, которые он предлагал телеканалам и которые с завидным постоянством отвергали, ссылаясь то на неформат, то на отсутствие финансирования на данный период, то на временные трудности, связанные с мифическим мировым кризисом. А ведь он был неплохим режиссёром. Мог, как говориться, слепить пулю из чего угодно. Но как назло, заказчик в последнее время измельчал. Пропал куда-то размах конца 90-х, исчезла удаль и бесшабашность, уступив место рациональному подходу и продуманному маркетинговому осмыслению. И в этом новом практичном мире молодых и энергичных Андрей уже не находил себе места.
