Всегда находил что-то интересное в восходе солнца, и хотя самому этому явлению уже давно есть точное объяснение из области школьного курса физики, спорить трудно: погода устанавливается в это время весьма приятная. Лучи не так давно взошедшего солнечного диска освещают покрытые копотью заводские трубы, их серо-голубой дым элегантно перемежается с ярко-оранжевым небосводом, рисуя в утренней дымке широкие пласты солнечного света. Отражаясь от окон одних высотных домов, эти игривые лучи попадают в квартиры других, заставляя недовольно морщиться тех немногих их обитателей, что не спят в это ясное воскресное утро. Шестиполосная автомагистраль, обычно до отказа забитая автомобилями, дымящими, сигналящими друг другу в час пик, сейчас практически опустела: идеально ровный, слегка влажный после ночного дождя асфальт лишь изредка разрезают своими колёсами одиночные грузовики. Протянувшаяся вдоль автострады зелёная терраса уже красовалась своими летними тонами, и недавнюю весну выдавало лишь небольшое количество свалявшегося тополиного пуха, сметённого вместе с придорожной пылью дворником. По скрытому от любопытных глаз раскидистыми кронами деревьев тротуару неспешно ходили редкие, сонные, деловито спешащие куда-то люди. На редкость ясная погода не давала даже намёка на вчерашнюю дождливую ночь. Именно такие уникальные моменты идеально подходят для различного рода творчества – возможно, поэтому на крыше одного из самых высоких домов в округе сидит, наблюдая за этим сонным муравейником, одинокий фотограф. Кто знает, возможно, именно его фотографии, сделанные здесь и сейчас, создадут образ Москвы в глазах приезжих уже в ближайшие пару лет.
Время раннее, к тому же выходное, и в подавляющем большинстве своём люди ещё спят, чтобы проснуться ближе к полудню, а потом заснуть ближе к полуночи, и в дальнейшем смело жаловаться на недосып коллегам по работе. Вот и у жителя одной из квартир в доме номер 17, том самом, с фотографом на крыше, были аналогичные планы на это утро. К сожалению, а может, к счастью, кто его знает, их нарушило прерывистое дребезжание телефонного звонка.
Время шло, а телефон всё трезвонил и трезвонил. Наконец из-под синего в крупный жёлтый одуванчик одеяла раздался недовольный стон, а затем высунулась слегка бледная женская рука с аккуратными, накрашенными прозрачным лаком ногтями. Рука потянулась к уже обветшалой, цвета ольхи прикроватной тумбе, с третьей слепой попытки схватила свой телефон, а затем снова исчезла под одеялом, откуда вскоре раздался приглушенный, сонный, слегка раздражённый, но всё равно приятный на слух женский голос:
– Алло! Вам известно, сколько времени?
– Восемь утра – ты же знаешь, в вопросе времени я всегда педантичен!
Голос в трубке был бодр и весел, чего нельзя было сказать о его собеседнице. Даже спросонья она сразу узнала этого весельчака:
– Дядь, ну зачем так рано?
– Я просто знаю, как ты любишь поспать, вот и решил, что в воскресенье ты не упустишь возможность.
– Раз так…
Рука снова высунулась из-под одеяла и одним вялым движением стащила его вниз. На кровати в полудрёме лежала, приложив телефон к уху левой рукой, весьма симпатичная девушка двадцати четырёх лет. Длинные бледно-золотистые волосы, сейчас больше напоминавшие перекати-поле, почти полностью закрывали ей лицо, оставляя снаружи лишь немного острый нос. Ослепительно белые, худенькие плечи едва закрывала сползшая во сне лямка белой в тонкую вишнёвую полоску майки.
– …что ж ты вчера не позвонил? И не попросил лечь пораньше?
– А ты б меня послушала? – усмехнулся дядя.
– Что ж, логично – зевнув, девушка поправила лямку майки и слегка оторвала голову от подушки – Так чего звонишь-то в такую рань?
