Человек – самое шумное существо во Вселенной. Проснувшись, он заставляет журчать воду в ванной, шипеть масло на сковороде, бренчать ложку в стакане и разговаривать незнакомых людей на большом плоском экране. Под человеком скрипят полы, шаркают ступеньки, шуршит листва и чавкают лужи. Завидев его, каркают вороны, лают собаки, мычат коровы и хрюкают свиньи. И даже засыпая, человек не оставляет окружающий мир в покое: от его храпа планета подрагивает, создавая шумы в радиоэфире и помехи в приёме телевизионного сигнала.
Коля Муравский шагал по проспекту, громко насвистывая на ходу, чем дополнительно нервировал пространство. Свист выходил у него басовитый, с хрипотцой, слегка напоминающий храп, отчего прохожие оглядывались, чтобы убедиться: не спит ли он на ходу? А оглянувшись, не могли удержаться от невольного восклицания: брюки на человеке не сходились на поясе, рубашка – на животе, а пиджак – в плечах. Николай, однако, был совершенно невозмутим. Подумаешь, провинциалы! Коренные горожане давным—давно не обращали внимания на подобные наряды. Задумавшись, Коля едва не проскочил мимо нужного парадного. Справа от входа висела тёмная табличка с надписью «Государственная туристическая компания „Прошлое“: путешествия туда и обратно». На пятачке у дверей курила группа граждан в столь же нелепых одеждах.
– Как они преодолели «эффект смоленского кота»?! – услышал он и невольно остановился, с любопытством ожидая ответа. Спрашивала женщина в вытертых брюках клёш и дырявом свитере—лапше.
– Чего преодолели?
– Первое испытание порталов Д`Араган проводил в Смоленске, – пояснила гражданка в свитере. —
Муравский невольно замедлил шаг, заинтересовавшись ответом, но никто из стоящих женщине не ответил.
– Д`Араган, изобретатель лифтов—порталов, – решила пояснить свой вопрос женщина, – подобрал в Смоленске уличного кота, привёз в лабораторию и отправил в прошлое. Со смещением в доли секунды, чтобы тот нечаянно не изменил будущее. А нас отправляют без смещения!
– Ерунда это всё! – насмешливо проговорил Муравский, двинувшись дальше. – Тут всю жизнь пытаешься на своё будущее повлиять, а толку – ноль.
Пожалуй, это была единственная в своём роде дверь во всём городе. Она не разговаривала на писклявом языке электронных замков и не знала нежного прикосновения магнитных ключей. Она не возвращалась под ручку с автоматическим доводчиком. Эта старинная дверь крепко—накрепко вцепилась тугой пружиной в стену и понимала только грубый язык навесных замков и металлических запоров. Когда Муравский потянул её на себя – она сопротивлялась изо всех сил. Но Николай оказался сильнее и шагнул внутрь, где обнаружил узкий и душный коридор и длинную очередь к единственному кабинету. Седобородые мужики в полушубках и валенках соседствовали в этом коридоре с немолодыми, но спортивными дамами в мини—юбках и босоножках, ярко накрашенные старухи, одетые в наряды пятидесятилетней давности – с невыразительными и скучными очкариками с унылыми растопыренными зонтиками в руках. Время от времени над дверью в конце коридора оживал селектор и хрипло выплёвывал очередные фамилии. В начале очереди поднимались люди и исчезали за дверью.
– Почему нельзя было сделать запись по Интернету? – проворчала женщина в мини—платье, едва Муравский занял за ней очередь. – Мне пришлось приехать из Америки, и я очень устала.
– По их правилам, – объяснил Николай, – здесь двадцатый век, живая очередь и никаких Интернетов. А почему вы оттуда не отправились? Там дороже?
– Там дешевле! – вздохнула женщина. – Просто мощности машин не хватает на территорию других стран отправлять.
