Перевод с иврита Вениамина Ванникова
Фотография на обложке ©Reli Avrahami
Перевод с иврита Вениамина Ванникова
אורלי קסטל-בלום I הרומאן המצרי
Copyright © Orly Castel-Bloom, 2015. Published by arrangement with The Institute for the Translation of Hebrew Literature
© ИД «Книжники», 2019
© В. Ванников, перевод, 2019
© И. Бурштейн, оформление, 2019
Он приедет на тракторе прямо по полям, так и сказал, мысленно повторяла Вивиан, причесываясь перед зеркалом в туалете банка. Обидно, что волосы никак не желают укладываться, да еще в день свадьбы! Правда, платья у невесты нет, и церемонию проведут на максимальной скорости в доме каркурского раввина, но все же это свадьба! Будет разбит стакан, будут произнесены обеты. И она сравняется со всеми, с подругами из «египетского ядра»[1]. Некоторые уже беременны, а кое у кого и ребенок бегает, и не за материной юбкой, а сам по себе! И сестрам она больше не будет завидовать, хоть обе выходили замуж в «Небесных вратах» – роскошной каирской синагоге. Какая жалость: не могла она тогда приехать, жила в Стране Израиля, в кибуце.
В свои двадцать шесть Вивиан ужасно отставала от других, хоть плачь.
Чарли был младшим из пяти братьев, которые родились у Флор и Давида Кастиль еще в Египте, в первой половине прошлого века. Первыми родились три дочери, но они умерли одна за другой: не было тогда хороших лекарств. Одна в семь лет от тифа, другая в десять от черной оспы, третья в одиннадцать от аппендицита. Сама Флор умерла от горя в пятьдесят, ее похоронили в Каире, а не в Газе, как сначала думала Вивиан.
Мать Вивиан тоже звали Флор, но их семья жила в Египте много сотен лет, может, слишком много сотен лет, а то и тысячелетия, ведь, по словам матери, они происходили от того единственного семейства, что не упомянуто в истории народа Израиля: во время великого Исхода это семейство отказалось следовать за Моисеем и осталось в рабстве. Только спустя столетия они освободились и стали вольными охотниками, а когда изгнанные из Испании евреи добрались до Египта, этот род поспешил соединиться с ними, ибо мистическим образом ощутил древние узы крови.
Чарли был худой и очень молчаливый, погруженный в себя. Он так и не оправился от потери трех сестер и особенно от того, как мать вела себя после их смерти. Она до последнего дня не отпускала от себя Чарли – младшего, восьмого ребенка, отраду своей старости.
Вивиан догадывалась, что Чарли все еще в плену прошлого – он молчал, часто моргал и очень много курил, но она верила, что как раз из-за таких утрат ее избранник станет образцовым семьянином. Уж конечно Чарли постарается найти постоянную работу и будет приносить деньги в свою единственную семью и не станет орать во все горло, как ее парочка братьев: их вопли разносились по всему каирскому кварталу Гелиополис, маленькая Вивиан и ее сестры Сесиль и Соланж не смели нос на улицу высунуть от стыда.
А еще Вивиан надеялась, что муж не склонен к побоям и изменам. Бить – ну это она еще, может быть, стерпит, хотя, наверное, постарается побольнее отомстить, а если муж обманет? Если у нее соперницы появятся, и ведь все будут знать, что она обманута? Такого позора ей не вынести.
Вовек не забыть, какую сцену закатила мать, когда отец был разоблачен и вдобавок выяснилось, что он делил свои доходы на две части, притом не совсем равные. Чуть ли не двадцать лет отец вытворял свои фокусы у всех под носом, об этом никто не упоминал, но почти все знали. Нет, с Вивиан ничего подобного не случится. Она с Чарли глаз не спустит ни днем ни ночью. Ну максимум одна измена, ну максимум две, но чтобы такое тянулось пятнадцать-двадцать лет, чтоб он завел детей на стороне? Уж Вивиан будет всегда начеку, уж она-то не проглядит ни малейшего признака измены; все эти тревожные сигналы они с сестрами в свое время обсудили в кафе «Рич». Девушки недоумевали, как это мама могла ничего не замечать, и, тщательно разобрав всю историю, пришли к выводу, что мать была слишком поглощена заботами о первенце.
