В любой ситуации, при любых обстоятельствах, себя нужно любить больше, чем кого-либо на этой мерзкой Планете. (с) Энтони Хопкинс.
Всё, что с нами происходит, случается именно тогда, когда нужно, а никогда вы захотели. Иногда, кажется, что все вот он тупик, не получилось, не случилось, не сбылось. Оказывается, что это вовсе не тупик, а грёбанный круговорот жизни, а может быть и начало новой истории. И все же, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Забивая на все проблемы, со временем появляются все больше и больше новых, и в этот момент становится действительно по барабану, на эту штуку под названием Жизнь. В этом книге, автор пытается собрать себя по частям как пазлы, и увидеть настоящую картинку его жизни. Рано или поздно, все мы сбиваемся со своего пути. Так и случилось со мной. Я потерял какой-либо смыл жизни, где раньше было счастье, отныне скука, чем бы не занимался, в короткое время абсолютно всё начинало раздражать. Я думаю, что рано или поздно, каждый столкнётся с этим. Но пока у Вас есть я, постараюсь объяснить, какого это, жить так как будто ты и не должен был существовать.
****
Прохладная осень. Вдвоём, мы стояли на балконе, и наблюдали за звёздами. Они мерцали каждую ночь, каждый век, и во все времена. Звезды всегда там, на своём месте. Лишь Луна спокойно двигалась по своей оси, с каждой минутой медленно отдаляясь всё дальше и дальше от нашего балкона. На самом деле, меня больше интересовали звезды, их не нужно было искать в ночном небе, они всегда были на своём месте. Ведь даже самое хмурое небо не сможет заслонить их. У звёзд будто есть какое-то предназначение. Дескать, они должны светить всегда, помогая людям не сойти с ума. Отсюда и пошла религия во, что-то большее.
Я достал из пачки сигарет, готовую самокрутку, поджёг, раскурил и протянул ей. Некоторое время мы беседовали обо всём: о жизни и смерти, о добре и зле, о книгах и фильмах, о культовых музыкантах, и клуба 27. После моей фразы: – С возрастом стал соглашаться с отрицательными персонажами в фильмах. Секунду погодя, она растаяла в улыбке, а затем и вовсе резко засмеялась, мои мысли, о сказанном, словно улетучились. Мы оба засмеялись. Мною была потеряна нить нашего последнего разговора, и в конечном итоге, во все забыл, почему я произнёс эту фразу. Нас обоих накрыло огромным теплым плющевым пледом, ноги стали ватными, хотелось упасть на кровать и плыть на ней до Константинополя. Во рту расположилась пустыня Сахара. Зрачки стали огромными, а веки, казались, такими тяжелыми, что, смотря друг на друга мы пытались не щуриться.
Я взглянул на неё, она смотрела таким глазами, будто её родители уехали на дачу. Её улыбка ещё сильнее растеклась по лицу, от смущения она закрыла лицо ладонями и громко засмеялась. Всё это время я опирался на балконные ограждения. Посматривая то на неё, то на звёзды. В ночном небе много звёзд, но самая яркая из них, была со мной рядом.
****
Одним тёплым вечерним днём, мы припарковались в её дворе. Заглушив машину, мы целовались, стирая губы в кровь. Нам было так хорошо вдвоем, что мы были готовы поглотить друг друга, но в какой-то момент я остановился.
– Постой у меня вопрос, который я постоянно забываю тебе задать.
– Прям сейчас? не отрываясь от моих губ, сказала она. И снова впилась в мои губы, лишь бы я заткнулся.
– Да подожди ты, чтобы ты хотела получить на свой день рождение?
– Нечего, абсолютно, нечего. Она медленно отстранилась от меня, отведя свой взгляд куда-то подальше от моих глаз. В воздухе повисла минутная пауза. Что-то её спугнуло. Я должен был это выяснить, но сейчас мой член стоял по стойке смирно, а мозг спал. Мною двигал животный инстинкт.
