Два с половиной месяца спустя
Десятое марта
- … ха-ха-ха, Солнцева, я не могу с тебя! Ты на фоне их – как с
другой планеты, иноСолнцева просто! Просто космос! А они вообще
какие, местные эти? К тебе как относились? Хорошо ведь? –
заваливает вопросами Аня.
- Обычные люди, Анют, такая же молодежь, как и мы. Они открытые,
искренние, активные все, скучно не было точно… Помогали мне,
обучали, показывали город и делились интересными историями…
Середина марта. Ещё не такое теплое и ласковое, но всё же
весеннее солнце одаривает всех первыми лучами. С застеклённой
террасы нашей с Тихомировой любимой кафешки прекрасно видно
суетящийся оживленный проспект с остатками тающего снега,
напоминающего о минувшей зиме.
О минувшей зиме…
Я прилетела со Штатов ещё три дня назад, но встретиться с
подругой получилось только сегодня. Два месяца отсутствия дома дали
о себе знать. После сотни новостей от Ани у меня создалось
впечатление, будто меня не было два года, не меньше! С радостью и
упоением делилась впечатлениями о поездке, рассказывала смешные
истории, завалила Аньку тысячью и одной безделушкой, привезенной
специально для неё с США, любовалась таким родным городом. Как же
этого не хватало…
- Так а знакомства какие нибудь завела, Ленусь? Симпатичные
были? – хихикает подруга.
- Хмм… Ань, я… В общем давай не будем, Тихомирова? – выдавливаю,
отводя глаза к окнам. Смотрю вдаль.
В душе навечно осталась эта зима…
То, что происходила со мной до поездки в Штаты – велела сама
себе забыть. Те бесчисленные теплые и счастливые моменты боялась
воскрешать в голове.
Запретила сама себе вспоминать. Запретила
чувствовать.
Вообще я думала, что достаточно сильна. Нагружала себя по
максимуму, занимала каждую свободную минуту. Впитывала новые
знания, как губка, пользовалась всеми возможностями, что так щедро
предоставляли родители, выдавала максимальный результат.
В общем, всё было как всегда – стабильно идеально для всех
вокруг, и так стабильно разрушающе больно для меня внутри…
Иногда мне казалось, что я медленно и уверенно превращалась в
куклу: красивую, милую и идеальную снаружи, такую пустую внутри,
тоскующую на полке с другими игрушками. Одинокую.
Новый Год и неделю перед отлетом провела, как в тумане. Все
думали, что я волнуюсь перед поездкой, что так болезненно
воспринимаю своё отсутствие... На самом же деле внутри себя
каждодневно гасила сильнейшую истерику, бушующий ураган из злости,
горечи, обиды и… Любви.
Я гасила внутри себя любовь. Я гасила себя.
Никто никогда в жизни так не смог коснуться моего сердца, как
Он. И так искусно его растоптать тоже.
Стоит признать – я любила Его. На затворках моей души
был высечен образ Антона Громова. Антон Громов… Любила эти голубые
кусочки льда, несменную чеширскую улыбку… Фантомно воскрешала и
любила настойчивые, но такие сладкие прикосновения сильных рук,
нежные требовательные губы. Любила даже ту нелюбовь одевать теплую
одежду в самые лютые холода. Любила…
Да, стоит признать – я ненавидела Его. Ненавидела за
то, как поступил со мной. Как допустил это. Как растоптал. Как
сделал невыносимо больно. Сделал так сильно унизительно.
Если сердце моё заняло позицию одобрения и прощения, то разум
упорно протестовал, раз за разом напоминая мне те жуткие немые
слезы, испепеляющие изнутри негативные эмоции и отвращение.
Ревность.
Можно сказать, что я ненавидела Антона Громова за то, что
так сильно любила.
- Знаешь, он ведь… Лен, я тебе тысячу раз говорила! Я была там!
Мы с тобой это обсуждали миллион раз, скоро юбилейный миллион
первый будет, он не делал этого, это всё она! Лен, ну ты ведь…
- Хватит, Аня! Пожалуйста, миленькая моя! Я правда не хочу
ничего слушать! Ты знаешь меня, как никто, Анют! Прошу! Я так
сильно этого всего не хочу и не хочу это вспоминать…Пойми меня,
хорошо?
