Жизнь Омарейл была практически лишена потрясений – если, конечно, не считать дня рождения, когда было сделано предсказание, запрещающее ей покидать свою комнату и встречаться с людьми. Все было тихо и спокойно до того момента, как она решила сбежать из Лебединой башни, а затем пойти учиться в школу.
С тех пор с ней постоянно что-то приключалось. И, если уж говорить откровенно, ей это нравилось. После того как Омарейл провела двадцать два года в заточении, ее будни наконец заиграли яркими красками.
Правда, некоторые повороты судьбы заставляли кровь стыть в жилах. Но затем эмоции утихали, и она чувствовала прилив сил.
Вот и теперь, услышав, что все, определявшее когда-то ее существование, было ложью, фарсом, выдумкой одной эгоистичной женщины, Омарейл загоревала. Но разговор с Нортом Дарритом придал ей сил, а двухчасовая прогулка по лесу в одиночестве вернула присутствие духа.
Она понимала: и думать нечего о возвращении в Орделион – Сова убедит всех запереть принцессу, не позволит той воспользоваться даром эксплета, сама же будет внушать всем то, что выгодно.
Встретиться с Королем и Королевой втайне от госпожи Дольвейн было бы сложно, но возможно. Однако любое вмешательство этой женщины после разговора могло бы свести намерения Омарейл на нет. Возвращаться в Астрар следовало только с подготовленным планом.
– Совет, – выдохнула она, едва встретившись с Дарритом, который тоже размышлял в одиночестве.
Он кивнул и добавил:
– Нужно говорить с каждым отдельно.
Ее губы дрогнули в подобии улыбки. Омарейл не успела понять, что вызвало в ней чувство умиротворения: то, что она оказалась достаточно умна, чтобы прийти к тем же выводам, что и Даррит? То, что их мысли сошлись и это было знаком единения, командного духа? Или то, что ей ни в чем не нужно было убеждать его? Она услышала голос Пилигрима за спиной прежде, чем успела проанализировать свои эмоции:
– Завтра приедет повозка из Лондрара. Если хотите, можете ехать со мной.
Омарейл обернулась. Рядом с мужчиной стоял замерзший Май. Чуть поодаль, сложив руки на груди, притопывала ногой Буря. Омарейл понимала: ей стоило быстро принять решение, как поступить. Была ли ей нужна помощь этих людей?
– Значит, сегодня останемся у Мраморного человека, – кивнув, сказала она. – Только не знаю, как мы все уместимся…
– Конечно, оставайтесь на ночь, – произнес Эддарион, стоило им только войти в дом. – За место для ночлега не беспокойтесь. Во дворе есть прекрасный сарай с мягким сеновалом. Он примыкает к печке, так что будет тепло.
Омарейл медленно перевела взгляд на Даррита. Она никогда не была заложницей своих королевских привычек, ей был интересен быт простых людей. Но спать на сеновале? В сарае? Это никогда не пришло бы ей в голову.
Впрочем, остальные восприняли эту новость с полным равнодушием, и она решила никак не комментировать гостеприимство Мраморного человека. Вместо этого, поужинав предложенной яичницей, она поднялась и спросила:
– Эддарион, не покажете ли, где у вас сеновал?
– Выйдешь на улицу, обогни дом слева. Там увидишь черную дверь.
Принцесса серьезно кивнула и сказала:
– Норт, пойдем со мной, пожалуйста.
Май прыснул от смеха, Пилигрим и Буря ухмыльнулись. Омарейл поняла, что смеялись над ней, поэтому сердито спросила:
– Что?
Но остальные лишь закачали головами. Даррит посмотрел сурово, как, бывало, смотрел на учеников, сказавших глупость на уроке, а затем встал и вышел.
– Почему все смеялись? – уточнила Омарейл, когда они оказались на улице.
– Сеновал – излюбленное место для свиданий у влюбленных пар, – пояснил он сухо.
