Экстремальный диалог

Он совершил невозможное: дважды вошел в одно и то же место, и оба раза – впервые.

Сначала – лет двадцать назад – он пришел сюда в качестве ученика. Сегодня – в качестве учителя. Первое давно уже превратилось то ли в эпизод полузабытого фильма, то ли в событие из прошлой жизни. Сегодняшнее, в какой-то степени, также стало прошлым, настолько часто он думал об этом последний месяц. Правда, это прошлое оставалось горячим, пульсирующим, как тело партнера во время близости. Его не размыли месяцы и годы, не заслонили, и оно было отчетливым и ярким.

Он ждал, когда это прошлое превратится в настоящее, но этого не случилось: прошлое осталось прошлым. Настоящее, желая отличий, прикрылось иными одеждами, провело глубокую борозду между собой и тем, как он все представлял. С самого начала появились мелочи, будто в насмешку над основной слабостью человека – его нетерпеливым воображением, забегающим вперед, как проказливый мальчишка, обгоняющий своих родителей. Воображением, вбивающим клин между тем, что хочется, и тем, что происходит в реальности. Воображением, нарушающим душевный покой.

Впрочем, это не имело особого значения. Куда важнее в первые минуты было справиться с дрожью. Хотя бы по той причине, что он пришел всего лишь в школу, в старую родную школу, и здесь его многие знали, его бывшие учителя и теперешние коллеги. Знала его и директор, занявшая эту должность, когда он еще перешел в четвертый класс.

С дрожью он справился. В конце концов, его ожидал не вступительный экзамен, от которого зависит последующая судьба, и не первый рабочий день по избранной специальности. Такой опыт уже был, в другом месте. И он справился, однако уже в первый день у него возникло ощущение, что на него взвалили нечто помимо основных обязанностей. И это нечто было тяжелым, как реальная физическая ноша.

Неосязаемое нечто проявило себя во всей полноте лишь спустя некоторое время.

Клара Борисовна, директор школы, распахнула дверь в свой кабинет.

– Проходи, Андрей.

– Спасибо, – он робко вошел следом.

Все не так. Вот и ладони вспотели, руки дрожат, чего он никак не планировал. Тысячи раз бывал в этом здании, приземистой буквой «Н» затесавшемся в район из старых деревянных домов, но даже новое место вряд ли нагнало бы на него подобную робость.

– Как настроение? – директор глянула на него, стала искать на столе какие-то бумаги.

– Нормальное.

– Значит, отстрелялся на прежнем месте?

– Да, – Андрей вздохнул.

После университета по распределению он попал в захолустную деревеньку, где отработал три года. Не то, чтобы он соглашался с мнением, что это выброшенные годы, но дорабатывал он срок, считая дни.

– Ты опять у родителей живешь? – Клара Борисовна задержалась на одном документе, помедлила, отложила его в сторону и взяла другой.

– У матери.

– Это где-то рядом? Идти до работы совсем ничего?

– Да, на улице Мира. Пять минут ходьбы.

– Угу, – директор протянула ему документы. – Распишись здесь и здесь.

Он взял ручку, поставил подписи. Директор перевернула страницу.

– И здесь.

Когда он выпрямился, она смотрела на него, как будто хотела выяснить, произошла ли в нем какая-нибудь перемена с того момента, как она видела своего бывшего ученика последний раз. Андрей тоже окинул ее цепким, хотя и беглым взглядом. Каким-то особенным взглядом. Он впервые видел ее, придя в школу в новом качестве.

За годы ничего не изменилось. Казалось, Клара Борисовна была точь-в-точь такой, как и десять, и даже пятнадцать лет назад. Низенькая, плотная, в громадных очках, что придавали ее глазам грустное выражение, с короткой завивкой на голове. Прическа, напоминавшая одуванчик.

Меньше всего своим внешним видом эта женщина напоминала директора школы. Заблуждение таяло, стоило ей заговорить. Звучный, уверенный голос. Начальственный – самое верное определение. Наиболее подходящая для этого случая банальщина: такой даме палец в рот не клади. Энергичная, подвижная, словно мышь, почуявшая пищу, в большинстве своем она не вызывала у учеников неприязни. Быть может потому, что, будучи директором, практически не вела уроков. Изредка подменяла учителей, и, естественно, ребятня вела себя тихо-смирно: все-таки урок ведет сам директор. Ей же в свою очередь не приходилось кого-то напрягать. И это статус-кво сохранялось долгие годы, с разными поколениями.