26 октября 2072 года, Московская область, тренировочный полигон секретного Центра подготовки войск специального назначения Главного Разведывательного Управления МО РФ, полдень.
Кирпичный макет разбитой снарядами многоэтажки, возведённый в натуральную величину, занимал половину тренировочного сектора, предназначенного для отработки боевых действий в условиях города. Оставшаяся половина сектора была застроена такими же кирпичными макетами строений поменьше, имитируя плотную городскую застройку. Если не принимать во внимание крайне примитивную наружную отделку зданий, порядком раздолбанную пулями и осколками, то сам по себе данный городской квартал был вполне похож на некий кусок современных городских джунглей. Нынешние мегаполисы, воистину захватившие мир, назвать по-другому крайне сложно. Даже родной Архангельск, который Игорь не видел уже лет пять, за двадцать девять лет его жизни оброс небоскрёбами дважды, если не трижды. А про Москву даже говорить не приходится. Когда едешь по городу в такси, а не в подземке, создаётся ощущение, будто стоэтажных высоток в столице больше, чем людей.
Впрочем, Москву Игорь разглядывал лишь дважды, и оба раза из окна такси. И если этот адски вредный инструктор по боевой подготовке от него не отвяжется, то третий раз Москву придётся рассматривать из окна аэроэкспресса, везущего Игоря в аэропорт. Какого чёрта инструктор в него вцепился, словно питбуль в кошку, понять было решительно невозможно. Среди остальных членов сводной учебной группы Игорь не был самым безнадёжным. Да, некоторые молодые офицеры стреляли лучше, но, во‐первых, не все, а во‐вторых, с горной подготовкой у многих было ещё хуже, чем у Игоря.
Что неудивительно, потому что вся их сводная учебная группа – это военврачи. Военврачи, блин! А не лютые спецназовцы с десятилетним боевым опытом, каким, собственно, и являлся сам злобный инструктор. Из учебной группы Игоря воевать не приходилось никому, да и вряд ли теперь придётся – конфликт в Йемене подходит к завершению, и уже объявлено о сокращении российского воинского контингента, осуществляющего военную помощь одной из враждующих сторон. На африканском континенте и где-то в Азии идут ещё три или четыре мелких войны, но ни в одной из них Россия официально не участвует. Неофициально, конечно же, там хватает таких же вот на всю голову контуженных головорезов из секретных спецназов, как наш разлюбимый инструктор, но до тех пор, пока страна не объявит об официальном вступлении в конфликт, никто этого не признает и простых военных медиков туда отправлять не будут.
Однако инструктора по неким загадочным причинам данный факт ни на какие трезвые мысли не наводил, и все две недели, отпущенные на переподготовку, он гонял Игоря воистину с изощрённым садизмом, намертво цепляясь к каждой мелочи. Из-за чего приходилось проводить на полигоне ежедневно четыре часа сверхурочно. Головореза сие обстоятельство никак не тревожило, он явно воспринимал полигон как воплощение счастья и домой не торопился. Из чего несложно было сделать вывод, что инструктор семьи не имеет. Что вообще никак не удивляло, учитывая его злобный нрав и помешанность на войне. Головорез тратил на муштру Игоря собственное личное время с нескрываемым энтузиазмом дорвавшегося до издевательств маньяка. Какая уж тут семья! Кто поведётся на такого монстра – Игорь бы не отказался взглянуть на такую умалишённую из сугубо профессионального интереса. Глядишь, можно будет переквалифицироваться в психиатры и защитить диссертацию.
Поначалу Игорь было решил, что у инструктора зуб на военврачей после какой-нибудь контузии или тяжёлого ранения, за которым последовали фантомные боли. Но очень быстро выяснилось, что объектом своего педагогического трудолюбия из всей учебной группы сей злобный подполковник выбрал одного лишь Игоря. Всех остальных отстающих он гнобить не забывал, но делал это лишь в отведённые для занятий часы. А вот Игорь с первого и до крайнего дня переподготовки зависал на полигоне до наступления темноты и немного после. И ведь никак не откажешься – это в твоих же интересах… Приходится терпеть и впахивать до седьмого пота, чтобы эти интересы не пошли прахом. А они пойдут, если головорез не поставит ему зачёт без ограничений.
