Элион отложила очки и утомленным жестом потерла глаза. После нескольких пробных чар, восстанавливающих здоровье, глаза изрядно устали: такие заклинания сопровождались яркими желтыми вспышками. Через два года работы в госпитале, где почти каждый раз требовалась то магическая диагностика, то восстанавливающие заклинания, то общеукрепляющие чары, зрение начало резко падать. Сначала его поддерживали различные зелья, но потом перестали помогать и они. Элион видела все хуже. Это была очередная жертва за могущество шести стихий.
Были и другие…
Девушка до сих пор помнила, как её наставник – Алефтин Каллиани – сказал ей, что время для нее идет быстрее, чем для обычных волшебников, и ледяной страх сковал её от этого знания. Она тогда долго глядела на себя в зеркало, пытаясь найти симптомы преждевременного старения. Ведь ей только двадцать четыре года… Стихии забрали у неё многое, но взамен дали возможность исцелять, преобразовывать, и даже в некоторой степени воскрешать.
За такое чудовищное могущество Элион заплатила должную цену собственной жизнью.
Девушка закрыла массивный фолиант – она выискивала старинный рецепт зелья для госпиталя, (в последнее время это стало для неё чем-то вроде хобби), и не глядя щёлкнула пальцами.
Яркие огненные пульсары, застывшие под потолком и освещавшие библиотеку, спустились к ней на ладонь и впитались в кожу.
Элион подобрала складки профессорской мантии из темно-зеленого бархата и вышла в темный коридор.
Тьма, таившаяся по углам, привычно потянулась к ней, путаясь в складках одежд, в густых каштановых волосах, отросших почти до пояса. Элион втянула в себя ауру ночной стихии и позволила ей обнять себя. Это её успокаивало. Стихия тут же начала прокрадываться к её душе, насаждая ум смутными образами и тёмными желаниями. Элион резко изгнала её прочь и выставила ментальный барьер, не подпускающий коварную стихию к своим мыслям и чувствам. Тьма покорно отползла вглубь коридора.
Ночная – самая коварная стихия, которой девушка умела управлять. Она может пробраться в душу и посеять смуту, застилающую здравый смысл, но в то же время Ночь дарила покой и умиротворение. Именно поэтому маги ночной – или Иной – стихии имели превосходное самообладание и владели самыми сложными техниками ментальной защиты. И именно они были способны на самые ужасные поступки.
У Элион были врожденные склонности к двум стихиям – воздушной и ночной – поэтому ей приходилось бороться с так любившей её тьмой.
Девушка медленно шла по галерее Золотого корпуса Чаромагиса, и вспоминала, как впервые явилась в комнату №17 в профессорской мантии. Мэриона и Биотрисс – её лучшие подруги – разом сделали шутливый реверанс, а Клео и Вио (сёстры-оборотни, с которыми они делили комнату) целую неделю называли её «профессор Ватсон».
В действительности Элион не была профессором, она ещё не окончила академию, но мантия полагалась ей за работу в госпитале. У этого были плюсы. Девушка могла назначать взыскания провинившимся ученикам, наравне с профессорами патрулировала коридоры ночью и смотрелась равной Люцию, так и оставшимся в Чаромагисе преподавателем теории магии у младшего звена.
Учебный семестр ещё не начался. Элион приехала за неделю до начала занятий, чтобы привести в порядок госпиталь, классифицировать зелья и мази. Завтра должны были приехать ученики, и, как правило, некоторые из них все-таки ухитрялись простудиться на летучих кораблях.
Элион очень скучала по Мэрионе и Биотрисс, хотя они расстались на лето всего полтора месяца назад. И не только по ним, по всему теперь уже 12 курсу.
