В Витебске сегодня, как обычно в августе, жарко. А к вечеру становится еще хуже. Тротуар на солнце разогрелся, как печка, пахнет плавленным асфальтом. Тело кажется опухшим и увесистым. Дышать тяжело, поэтому даже малейший порыв ветра ощущается как спасение. Я стою на улице в жутко неудобной одежде. В отделении банка, где я работаю, строгий дресс-код: форменная юбка и блузка, колготки, туфли, макияж, который сейчас плывет от пота.
Ожидая на остановке бабушку, я разглядываю туфли. Эта привычка откуда-то из детства. Мне всегда больше нравилось смотреть вниз, чем по сторонам. Прямо ко мне по асфальту лениво ползет паук размером с копейку. Говорят, это к новостям. Я поднимаю ногу, чтобы его пропустить. Пускай ползут эти новости к кому-то другому.
– Сань, запрыгивай! – слышу я бабушку.
К бордюру подкатывает белый автомобиль не первой свежести. По нему видно, что хозяйка – женщина, которая уделяет своему духовному развитию значительно больше времени, чем состоянию машины. На капоте и дверях царапины и грязь. Салон потрепанный, зато украшен мандалами и разными поделками.
Бабушка Аня вообще оригинальная особа. Когда-то я до жути ее стеснялась, а сейчас очень горжусь. Татуировки даже на пальцах: витиеватые узоры и орнаменты, и каждый что-то означает. Короткие седые волосы серебряного оттенка – ее гордость, его подчеркивает десяток серебряных колец в ушах. Она одета в длинную юбку цвета хаки и легкую лимонную блузку. В дополнение цветные фенечки, крупные янтарные бусы и солнцезащитные очки в круглой оправе. Бабушка Аня – как красная тряпка для общества, полная моя противоположность: ходит на йогу, очень общительная и начитанная. Думаю, если бы она жила в Америке – была бы хиппи. А у нас просто чудачка, но кому какое дело?
Я падаю в машину и разваливаюсь в кресле. Работает кондиционер: становится легко, и ко мне возвращается жизнь. На крышке бардачка несколько десятков наклеек с диснеевскими персонажами – это я их клеила в детстве. У нас есть игра: я выбираю несколько героев и придумываю историю. Но смотреть надо внимательно – не отрывая глаз!
– Опоздала…. опять… – говорю я.
– Да ладно… Смотри, это для тебя, – в руках у меня оказывается плетеный кулон цвета хаки, – он радость приносит! Надевай! Не будешь грустить!
Машина резко трогается. Чувствуется, что бабушка на подъеме – хочет успеть все и везде, как всегда. Кулон какой-то совсем простецкий, не знаю сколько тут волшебства, но работы на пять минут.
– Купила? У нас же такого полно… – говорю я.
– Да надевай уже, не нервируй бабулю! Сразу сильная и смелая станешь! Твой цвет, кареглазым идет, – тараторит она.
Бабушка поворачивает на центральную улицу, где всегда очень много машин и даже бывают пробки в конце рабочего дня. Улица старая, узкая и еще с трамвайными рельсами по центру.
– А за деньги не волнуйся. Пенсия же сегодня! Живем! Сейчас заправимся… – говорит бабуля. И вдруг ударяет по тормозам.
Визг. Машина клюет носом и резко останавливается. Я смотрю в боковое окно: напротив меня мужчина в темном джипе опустил стекло, машет руками и матерится. Он кричит на нас сверху вниз. Злой и возмущенный. Удара вроде не было, но сердце бешено бьется. На площади Победы очень неудобное движение, чтобы проехать прямо надо перестроиться правее. Бабушка пыталась влиться в полосу, а мужчина не захотел пропускать – почти стукнулись передними бамперами.
– Да чтоб тебя! Проехать дай! Лезет! – кричит бабушка и жестами требует уступить дорогу.
От страха во мне все застывает. Снова это происходит.
Кружится голова, вокруг блики. Фокусируюсь на огромной рекламе возле дороги. Я не успеваю понять, что смотрю на билборд и закрыть глаза.
