Эльза

– Да сколько можно? А? Пятый за два часа! – сказала я, с тоской посмотрев на бутерброд, который не могла доесть еще с ужина.

– Принимайте уже! Я не мог-у-у-у! – прыгал на одной ноге, возле каталки, молоденький практикант, зажимая нос рукой. Немного поиздевавшись над мальчишкой, еще минут пять, я все же его отпустила. Не хотелось мне в конце рабочего дня пол мыть и приводить в чувства этого индивида. Итак, за две недели своей практики, он истрепал мне нервы на год вперед.

С того момента, как  меня собрали по частям, а мозги заново научились думать, прошло четыре года, два из которых я работаю в городском морге. Сюда меня устроил дедуля, теперь я его так называю. Он-то и рассказал, что четыре года назад, меня выловили в реке. А вернее мое тело, а я неожиданно очнулась и оповестила всех о своем пробуждении, громким визгом. С тех пор баба Маша в морге не работает. У нее новое занятее, куда интереснее, чем мытье полов. Теперь баба Маша активно борется с «нечистью», а особенно со мной, так как считает главарем всех нечистых. Чего только она не приносила мне, и пучки трав, и соломенных кукол и водой святой брызгала. Наша война длится уже два года, да вот беда, я не исчезаю! Так и живем.

Кто я – не помню, видимо, тот, кто выбросил меня в реку – хорошо постарался. И не думал, что я выживу. А я оказалась на удивление живучей. Полгода дедуля выхаживал меня, как брошенного щенка. Он был моим лечащим врачом, после года скитаний по палатам травматологии, помогал заново учиться ходить, потому, как кости были раздроблены в обеих ногах, и разговаривать потому, что челюсть была сломана и в голове была небольшая гематома. Все срослось и рассосалось, вот только память ко мне так и не вернулась. Сейчас, я официально являюсь его дочкой. Привязался дед ко мне, и удочерил. Да и я честно сказать его родным считаю. Он у меня личность в больнице известная, меня по доброте душевной и отправили работать в морг. Как сказала наша начальница:

– Я азешу ей аботать  только в мойге!

 Я долго думала, что  буду работать в какой-то мойке и мыть утки, но нет, судьба была благосклонна – меня направили в морг, на место бабы Маши. Сначала, признаюсь было страшно, но потом привыкла. Вот и сегодня меня нисколько не удивил за два часа, пятый по счету труп с выжженными глазами.

– Завт-р-а опять придут следователи и полиция, и будут жизнь вспоминать, стоя над тобой, дорогуша!– зевая, я везла тело в морозильник, так у нас называют место, где ночуют трупики.

– Ох, Лиз, ты прости, но видимо память с собой рассудок прихватила! – послышался голос откуда-то снизу.

– От кого я это слышу! – фыркнула я, Никита Петрович, главный патологоанатом, решил меня уму разуму учить, псих недоделанный.

– Молодая, красивая девчонка, а с трупами как с друзьями общаешься! Жениха бы себе нашла! – ворчал он.

– Вы меня замуж зовете что ли? – огрызнулась я.

– Упаси господи! Иди, работай! – мужичок сразу решил от меня отвязаться, зная не понаслышке мой склочный характер.

– Вот и иду! – мило улыбнулась я.

– Отбить бы руки тому, кто проектировал эти коридоры! – ворчала я, пытаясь поднять многострадальный труп, – Зачем такие резкие повороты. Уф, прости друг! Без глаз остался, да еще и я тебя затылком об стену приложила!

– Елизавета Серафимовна! С вами все в порядке! – видимо услышав грохот и несколько родословных ядреной вошки, прибежал охранник.

– Митя! Я секретарь в морге, а это значит, что в порядке не будет н-и-к-о-г-д-а! Что ты так на меня смотришь! Помоги, а?

Митя помог довезти до морозилки. После чего с лицом не менее бледным, чем у всех остальных нагло смылся. Вот мне интересно, если ты боишься, зачем идешь сюда работать? С этими мыслями я снова добралась до своего дежурного поста. Да, говоря про секретаря, я не лукавила. Помимо уборки я занимаюсь приемкой и распределением, всех поступающих.