Об авторе
Ника Горн – автор дебютного романа «Если путь осязаем», изданного в марте 2022 года.
– Меня всегда удручала мысль о том, что моя жизнь среди миллионов других жизней станет единственно возможной, – говорит автор. – С детства хотелось улизнуть и испробовать другие, непохожие на мой варианты развития событий. Ютиться внутри индивидуальной комбинации выборов было, мягко говоря, утомительно линейно. Поэтому вживаться в выдуманные сюжеты, доигрывать эпизоды из реальной жизни я начала довольно рано, а вот идея записывать их пришла уже в глубоко разочарованном возрасте, когда потребительский вирусный контент реальности окончательно мне наскучил.
Я помню, как однажды топталась в обеденный перерыв в Никитском переулке, стихия бушевала согласно календарному графику (ветер, снег в лицо, пальцы коченеют, сигарета еле теплится), и, кутаясь в мех капюшона, я вдруг отчетливо услышала внутри шепот о том, что я хочу написать книгу, что мне нужно записать одну из любимых историй, что она перестала умещаться внутри. Шепот тот долго меня преследовал и утих лишь с растущим количеством ночных заметок, из которых 15 зим спустя получился мой трогательный «Путь», мой первый роман о любовном многоугольнике и торжестве жизни.
Филологическое образование, некогда рассматриваемое мной как неприменимое к жизни, с первых глав уверенно заявило о своей значимости и заслужило мое запоздалое раскаявшееся почтение. Красный диплом института иностранных языков был снова горд собой и тихо счастлив.
Почему Ника Горн, а не Венди Линч, например? – спросите вы. Во-первых, до Венди Линч мне, к счастью, далеко, а во-вторых, все чуточку проще и в разы приятнее, чем с Венди. Ассоциативный ряд – далекий, отстранённый, безвременный, безмятежный – вывел меня на образ высокогорья. Там в горах, помимо поэзии, неотрывно живет красота. Поднебесная флора содержит множество любопытных названий, но выбор мой пал на целебный цветок – Арника Горная, которая заживляет раны и лечит сердце. Следом началось семантическое волшебство: Арника сократилась до богини победы «Ники», а Горная до призывного «Горн».
«Кто не любит одиночества, не любит и свободы».
Артур
Шопенгауэр
Если можешь, беги, рассекая круги,
Только чувствуй себя обреченной.
Стоит солнцу зайти, вот и я
Стану вмиг фиолетово-черным.
Hет, не хватит еще и еще.
Hет, не хватит, ведь было такое.
Он лица беспокойный овал
Гладил бархатной темной…
Фиолетово-черный, Пикник
«Переполненный трогательными и шутливыми нотами счастливый Дебюсси, посвящая своей трехлетней баловнице журчащую сюиту, и не мог вообразить, что столетие спустя его порыв станет настоящим убежищем для одиночества тревожного возраста, не знавшего отеческой отрады…»
Вибрация смартфона, призывающая немедленно озвучить входящее сообщение, вторглась в чудотворный процесс материализации текста и рванула внимание диктующего голоса на экран:
– Как же я вас обожаю! Нет слов! – прочитал достигший в свободном падении плотных слоев фантазии голос сущую банальность, которую он, впрочем, ждал уже третьи сутки. Затем, бегло примерив на себя остроту возможных реакций, выдержав паузу в десять вдохов, голос выбрал наиболее едкую по составу реплику и, не без усилия сдерживая подкатившую волну ярости, выдал ее в чат:
– Гой еси, не ждали, – язвительно продиктовал голос, а его подопечная послушно набрала текст подрагивающими пальцами и направила его в сторону «запретной зоны».
– Извините, забыл, что порывы нужно согласовывать, простите, пожалуйста, – паясничала в ответ «запретка».
– Порывы?! У вас давление скачет? – голос был готов к провокации и импровизировал, не выходя из потока видений. Он продолжал блуждать по мелодичному лабиринту сюиты Дебюсси, припоминая высказывание какого-то окологениального композитора о том, что более всего он ценит в своем математически выверенном ремесле не гармонию ритма и тона, а не что иное, как паузы. Ведь музыка, лишенная пауз, утомительна и навязчива.
