По улицам родной Тулы я еду быстро. Обычно, вообще, стараюсь не
нарушать правил дорожного движения, но сегодня все обстоит немного
иначе. Я очень спешу. Очень! Мы с папой договорились встретиться
после моего последнего экзамена, и я безумно хочу показать ему свою
зачетку. Полгода назад мы с ним поспорили: закончишь на отлично
первый курс, получишь наконец машину. Пока же я передвигаюсь на
самокате. Знаю, так себе это, не настолько круто, как у моих
подруг, у которых уже есть машины, но ничего. Мне всего
восемнадцать, в конце концов! Я самая младшая. Догоню еще и даже
перегоню, дайте мне только время!
С таким вот боевым настроением, я наконец попадаю к его работе —
администрация Тулы. Мой папа — мэр, и я безумно им горжусь! В Туле
его очень любят и ценят. Наш город вообще знаменит тремя ремеслами
— пряники, самовары и оружие, — но в области очень хорошо развито
фермерство, а папа очень это дело поддерживает. Он вообще за народ,
его поэтому так уважают: все знают, что он справедливый и честный.
И что меня безумно любит. Нет, серьезно, об этом знают просто все!
Я — папина принцесса, хотя скорее даже не так. Я папина Алиса в
стране чудес. Он часто смеется, что так удачно угадал с моим
именем, я же нет, нет, а улечу в свои мысли так высоко и совсем не
слышу, что там происходит на земле.
Вот прямо, как сейчас. Я слишком отчетливо и рьяно представляю,
какую машину хочу — красненький Мерседес, — поэтому совершенно не
вижу, что там происходит на земле. То есть вокруг меня. Паркуя
самокат, я разворачиваюсь, чтобы вбежать по ступенькам, и…
Бам!
Врезаюсь в кого-то с такой силой (даже непонятно как), что его
бумаги рассыпаются салютом в небо, а я валюсь на землю и бьюсь
ладонями о шершавый асфальт.
- Ау…
Этот кто-то цыкает, но подходит ко мне и протягивает руку.
- Все в порядке?
Я, кажется, умерла и попала в рай. Когда я поднимаю глаза, то
вижу высокого, молодого брюнета. У него широкие плечи, сам он в
голубой рубашке, которая подчеркивает хорошо слаженное тело, а его
руки…Вот прямо, как на всех картинках в пабликах: с отчетливыми
канатами вен и длинными пальцами. Но главное взгляд его…Он такой
серьезный, взрослый и…сильный что ли? Я таких не встречала никогда.
Конечно, меня окружают мальчишки, а это…мужчина.
Я в ауте. Как завороженная вкладываю руку в его, и меня тут же
бьет электрическим током, стоит нам соприкоснуться. Незнакомец
неожиданно усмехается. Он действительно такой серьезный, что мне
кажется и не может вовсе смеяться, а нет — может. Улыбка у него
такая красивая, и зубы ровные, белые, а когда он тянет меня на
себя, словно я вовсе ничего не вешу, понимаю — он еще и до ужаса
сильный.
- Настолько сильно стукнулась?
Что? О боже...я что-то сказала это в слух?! Краснею, но глаз
оторвать от его не могу. Они у него не голубые, а будто синие, как
штормовое море. И губы у него красивые, и отчетливая, выдающаяся
линия нижней челюсти — он просто идеален, и это меньшее, что я могу
о нем сказать.
Как по башке шарахнуло.
Вообще, мне восемнадцать, совсем скоро девятнадцать будет, но я
клянусь, я такого ни разу в жизни не чувствовала. Надо мной часто
подтрунивают подружки, мол, Лиса, когда ты уже откроешь свое
сердечко? Тебе восемнадцать. Хочешь девственницей умереть? Конечно
нет. Не хочу. Но что я могу сделать, если не могу никого себе
найти? Я этого очень хочу, если честно — узнать, что же такое
любовь, о которой так много говорят, пишут стихи, песни, романы? Я
вообще искусство с детства обожаю, а что это такое? Оно ведь
насквозь пропитано любовью, картины — любовь; музыка — любовь;
театр — тоже любовь. Любовь и страсть. А у меня сплошной штиль…
Поправочка. До этого момента.
