Марина взволнованно ходила по коридору в ожидании заключения
консилиума. Ужасно надоели бесконечные анализы, пробы, процедуры.
Но желание родить ребенка было неизбывным. Поэтому она продолжала
бегать по разным клиникам, кабинетам и знаменитостям.
Лаврецкий Григорий был ее последней надеждой. О нем рассказывали
невероятные истории. Этот чудо-гинеколог обладал исключительным
даром в постановке диагноза и дарил надежду в самых безнадежных
случаях.
У Марины был именно такой случай. Совершенно безнадежный, с не
единожды подтвержденным диагнозом – бесплодие, не подлежащее
коррекции.
В ожидании вердикта женщина буквально не находила себе места. В
висках стучал молот, отбивая два коротких слова с противоположным
значением: «да» - «нет», «да», «нет». И так без конца.
Павел, прогуливаясь по коридору, тоже волновался. Его волнение
было двояко: с одной стороны, тот же вопрос, что и у жены, с другой
– как она перенесет отрицательный ответ?
Нервы Марины были на пределе. Спасалась сильнодействующими
успокоительными. Но с приближением назначенного для обследования
срока они не помогали. Павел с тревогой наблюдал за женой, чувствуя
свою вину за происходящее.
***
Он был старше Марины на десять лет. Уже успев жениться и
развестись в свои двадцать восемь, Павел был наповал сражен новым
чувством, обрушившимся на него с такой силой, что не было никакой
возможности владеть собой.
Маринка, юная и беспечная, еще не закончившая школу, поразила
его с первого взгляда. Бездонные, словно голубые озера, глаза
смотрели на Павла доверчиво и с восхищением, когда он появился в
кабинете ее старшего брата, Бориса. Она забежала сюда по дороге из
школы и с нескрываемым любопытством разглядывала интерьер офиса. Но
с еще большим интересом - и его самого, как часть этого самого
интерьера. Все было ново и интересно.
А он стоял, как громом пораженный этими наивными глазами. Этой,
не до конца оформившейся, точеной фигуркой. Этими смешными рыжими,
как само солнце, веснушками, рассыпавшимися по белоснежной коже ее
лица.
- Твоя девушка?!
- Да нет. Это моя сестренка.
- На работу устраиваться? - вопрос уже был обращен к Марине.
- Какая работа! Школу надо заканчивать, - брат говорил о ней с
нескрываемой гордостью. У него было на это право. Борис
самостоятельно вырастил сестру.
Сложно было отстоять у органов опеки нежелание отдавать Маринку
в детский дом. После трагической гибели родителей 18-летний Борис и
Марина, которой едва исполнилось восемь, остались совершенно одни.
Органы опеки и слышать ничего не хотели: только интернат.
О Борисе речь не заходила. Он был совершеннолетний. Правда, без
средств к существованию.
Помогла бабушка Катя. Общими усилиями они добились, чтобы
опекуном Маринки официально была назначена Екатерина Львовна.
Фактически всю заботу о сестре взял на себя Борис. Кроме учебы в
университете на заочном отделении, он брался за любую работу, чтобы
Маняша, как он ласково называл ее, ни в чем не нуждалась.
Она, в свою очередь, как умела, заботилась о брате. Стирка,
уборка, готовка – все было на ней. Но в силу жизнерадостности
своего характера Маринка не унывала. Она выросла открытой,
любознательной, отзывчивой девушкой, горячо любящей брата.
Бабушке было не до них. Она в меру помогала материально, но ни
на минуту не желала расставаться со своим третьим мужем, за
которого вышла замуж почти под семьдесят. Любовь, что
поделаешь.
И вот новая любовь. Только на этот раз уже Маняша по-взрослому
влюбилась в шефа и по совместительству друга Бориса. Влюбилась с
первого взгляда. Это по всему было видно.
По лицу девушки разлился густой румянец. Она то во все глаза
смотрела на взрослого парня, то стыдливо опускала веки, то дерзко,
почти с вызовом вспыхивала кокетством.
