* * *
Он начал в баре на via Nazionale, за ним последовал ресторан на via Tritone, потом несколько невообразимых коктейлей в кафе на via Corso, и там он, наконец, забылся. Но забытье было недолгим, и вдруг опять, как наваждение, перед глазами стал возникать ее образ – глаза, волосы, губы. Он встал, шатаясь, вышел из бара и поплелся дальше. Куда он шел по вечернему Риму, он сам бы не смог сказать сейчас. Он проходил по старинным узким улицам, миновал фонтан Треви, не замечая, как его толкают туристы. Он хотел только одного: вырвать ее из своей памяти, но как раз этого ему не удавалось. Разве можно забыть самое яркое, что было в жизни? Разве можно не вспоминать часть себя, причем лучшую часть? Это все равно, что не дышать и не видеть… И он шел и шел куда-то, опустив голову.
Почему-то он внушил себе, что, если напиться очень сильно, то ее образ покинет его. И он пил. Пил вино, водку, джин, коньяк, а затем перешел на коктейли.
В два часа ночи он очнулся на диване в каком-то баре в районе Trastevere. С трудом найдя хозяина, он сунул в руку сонного мужчины крупную денежную купюру, и тот выпустил его из уже закрытого заведения на улицу – в холодную, пугающую мглу.
Он зашагал прочь – по узким лабиринтам переулков, по мрачным кварталам, туда, где могли обокрасть, побить, отобрать все, что у него было. Он шел в неизвестность и…. ему было практически все равно. Хорошо, что мимо проезжал ночной автобус, и он решил не испытывать судьбу и поехал в ночь.
Ночь. Раньше он любил ночь с ее манящими огнями, таинственностью, каплей адреналина в крови и время от времени гулял по ночному Риму. Потом, когда он встретил ее, то полюбил ночь еще больше… Ночью он спал с ней. Вдвоем, в шикарной спальне, на большой дубовой кровати; ее шелковые волосы касались его щеки, и от нее пахло морем и счастьем. Счастьем был наполнен воздух спальни, он улыбался во сне и обнимал ее за плечи, и не только за плечи. Так было вчера и он думал, что так будет всю жизнь, но…он потерял ее. Потерял только сегодня утром и, о, Господи, только бы не навсегда!
Лучано ехал по Риму и ясно понимал – ему нельзя домой. Там остался ее запах, под подушкой лежит ее ночная сорочка, в шкафу висят ее вещи, – вот только ее самой там нет. Она покинула его дом сегодня утром, не забрав практически ничего, и Лучано знал – ее гордость не позволит Ей вернуться. Ему надо как-то умолять Ее, стоять на коленях и тогда, может быть, она сжалится. Он бы с удовольствием стоял и упрашивал, но не знал, как Ее найти. Он пытался позвонить ей уже полсотни раз, но ее телефон был отключен.
Иногда спасительным светом надежды его озаряла мысль: может быть, она придет за своими вещами? Но надежда сразу гасла: лучше, чем кто-либо другой, он знал – из-за блузок и юбок она, точно, возвращаться не станет.
Почти силой Лучано заставлял себя не думать о ней, но не мог. И после нескольких попыток, он все же смирился и стал вспоминать тот день, когда впервые увидел ее. Со дня их знакомства прошло более года, но Лучано был уверен, что началось все раньше, намного раньше. Это было в октябре месяце… двадцать четыре года назад, когда ему только-только исполнилось восемь лет.
В пятницу вечером отец усталый пришел с работы. Они, как обычно, вместе поужинали, и Лучано уже собрался снова убежать на улицу, чтобы продолжать свою игру с друзьями, но папа подозвал его к себе:
– Послушай, завтра я поеду во Флоренцию и, если хочешь, я могу взять тебя с собой, но встать придется очень рано.
– Я поеду, папа. Я очень хочу поехать! – прокричал Лучано.
– Тогда иди в постель. Завтра я разбужу тебя, – усмехнулся отец.
И Лучано не пошел, он побежал в свою комнату, разделся и лег спать, вот только заснуть ему никак не удавалось. Ворочаясь, он все пытался представить себе, какая она – Флоренция!? Раньше он никуда не выезжал из своего маленького городка, находящегося южнее Рима, но завтра, наконец-то, ему предстоит его первое, долгожданное путешествие.
