Эвмесвиль

Эвмесвиль. Касба. Домо. Виго. Ингрид. Охота. Желтый Хан. Кондор. Бруно. Лес. Анарх. Тиран.

Тяжело на душе.

Почти два месяца я жила там, в Эвмесвиле. Его улочки и его жители, этот «котел» культур и национальностей, правил и порядков, историй и фантазий – я наблюдала за ним, изучала его. Его порядки – приходилось их соблюдать. Университет, в котором бывал Мартин, его учителя – все это стало и моим тоже.

Я была верным спутником Мартина в его ночных службах, хотя Кондор и запретил находиться женщинам на касбе. Хоть у меня и не было фоноформа или даже самого маленького луминара, я могла слушать Мартина, то, что он нашел в своем большом луминаре и то, что он считает, я должна знать, а так же его теории и выводы, к которым он пришел. Я была его сообщником – я знала о его лесном укрытии с запасами еды, оружия и духовной пищи, знала о его стремлении быть настоящим свободным человеком, была его тенью, которая следовала всюду, куда бы он ни пошел. Единственное, он не взял меня в тот последний поход. Он попрощался со всеми, с кем имел дело, даже Латифа получила свое. Но не со мной.

Конечно, я знаю, что скорее всего он погиб в том походе. Вся касба - это сердце города, его жизнь ушли в лес. Стало вдруг так невыносимо тихо. Укрытие на случай побега Мануэло нашли нетронутым, что свидетельствует о том, что туда он не залег на дно, чтобы переждать все волнения в городе, связанные с гибелью Кондора. Но не для меня.

Мартин жив. Как историк по крови, он теперь сам является историей. Он, безусловно, оказался в выигрыше и получил то, о чем мечтает каждый истинный историк – наблюдать за тем, что происходит сейчас, наблюдать за рождением истории. Он не принадлежит никому, кроме самого себя, как анарх, желающий только своей собственной свободы и оставаясь «необходимым дополнением».

Хочется выговориться, но не знаешь, с чего начать.

У каждой книги есть свой характер. Есть веселые и беззаботные книги, которые полезно читать, чтобы отвлечься от ежедневной суеты и проблем, просто расслабиться. Есть такие тяжелые и серьезные книги, которые заставляют задуматься о чем-то очень важном и фундаментальном, которые висят на читательской шее, как булыжник на будущем утопленнике.

Но я утрирую. Однозначных книг не бывает, впечатление, которая дарит каждая книга, всегда многогранно. Не бывает только плохих и хороших книг, кроме основных цветов существует огромное количество оттенков и полуоттенков. Бывает так, что читатель просто еще чего-то не видит, не замечает. Книга должна быть прочитана тогда, когда ей нужно быть прочитанной. Хорошо, когда везет, и вы с книгой нашли друг друга. Некоторые книги хочется прочитать залпом, а потом уже понимать, что она оставила после себя в тебе. Есть и такие, которые хочется смаковать, чтобы растянуть удовольствие.

Некоторые хочется хранить в себе, постоянно возвращаясь к уже прочитанным страницам.

Юнгер был непростым человеком с непростой судьбой. Человек, ощутивший на себе две мировые войны, проживший, пожалуй, самый непростой век, не может быть простым, как и его «Эвмесвиль». Оценка- 4 из 5. Есть свои недостатки, но они не так уж важны сейчас. Лучше всего сказать, что для меня это не было просто. Но многое из того, что произносится от имени Мартина, сейчас не теряет актуальности. Очень многое. Нельзя пробежаться по Эвмесвелю бегло, надеясь уловить смысл и настроение - абсолютное варварство и невежество. Она требует внимания и терпения. Труды будут вознаграждены сполна.

Первая прочитанная книга Юнгера. Для понимания которой важны интертекстуальные связи. По тексту рассыпаны отсылки к «Гелиополю», «Стене времени», «Книге песочных часов», «Сердцу искателя приключений», отсылки-намеки к книгам, еще ненаписанным… Так что у меня получилась скорее не рецензия, а отзыв-впечатление на прочитанное. Сюжет. Его, как такового нет. Ночной стюард на касбе рассказывает о себе, описывает свои мысли и чувства, пишет о своей работе, прикидывает свои действия на случай смены власти. Причем мысли-рассказы эти излагаются причудливо-изменчиво, они могут начаться разговорами, услышанными во время дежурства, а окончится «жужжанием» юношей Нерона, а прикидка действий на случай возможного переворота может окончится описанием мироустройства сони… И вся эта изменчивость, перескоки с одной темы на другую не раздражает, а воспринимается совершенно органично и естественно. Эвмесвиль. Город-сон с сумрачной атмосферой, в которой сложно отличать реальное от возможного, а возможное от желаемого. Место, где явь и греза легко переходят друг в друга. Место, где «грезят стекла, извлеченные из римского мусора, или же черепичные крыши жилищ отшельников, выжженные тысячами летних солнц». А написанное – лишь зеркало, ловящее мгновение твоего погружения в него. Где полиция в перчатках (что не означает бархатных), а наказание обязано быть соразмерным преступлению (то есть на земле не должны оставаться следы крови). Где добродушные анархисты грезят о золотом веке, а злонравные -- о Бруте. Историк ведет семинар о растительных городах, в которых уподобляет распространение городов «полетам семян или намывом на берег плодов на кромке приливов и отливов». А рядом Лес, в котором «захватываются такие трофеи и переживаются такие опасности, которые напоминают скорее плавание аргонавтов, нежели блестящие времена исторической и даже доисторической охоты». А вот здесь – постапокалиптические ужасы пустыни. Изломанные странные конструкции, оплавленные сооружения, невиданные животные-монстры, подтверждающие теорию катастроф Жоржа Кювье о циклической гибели всего живого и акте нового творения. История воспринимается как затонувшая Винета. Главному герою грезится Тиберий, болтающий в триклинии с Макроном, и наполняются бокалы спинтриям. Атилла, знаток Леса. Врач, использующий средства, давным-давно исчезнувшие из аптек. Некоторые напитки смешиваются в скорлупе coco de mer. Щепотка порошка рога единорога может спасти жизнь тогда, когда врачи бессильны. Не менее ценен для него корень мандрагоры.

Я опять оказался последним; с возрастом такой опыт неизбежно накапливается; ты уже по горло сыт тем, что в очередной раз остался жив.

Виго располагает «исключительным запасом образов, которые вплетает в свою речь так, словно берет их из воздуха. Они обволакивают последовательность мыслей, не нарушая ее, и тем напоминают деревья, которые пускают цветы непосредственно из ствола». Ученики, принадлежащие к породе крыс благородных. Любезны, угодливы, трудолюбивы. Не могут противостоять соблазну, исходящему от стаи. Особенно опасны знанием тайн, полученных от наставника благодаря близкому знакомству. Тоферн, говорящие о взаимосвязи утраты истории и упадка языка. Атака на язык, грамматику, письменность является частью процесса примитивизации. Упадок языка – это симптом исчезновения «живой воды мироздания», исторической субстанции, наступления постистории.

Утрату совершенного можно ощутить лишь тогда, когда совершенное все еще существует. К нему и относится намек, дрожь пера в руке. Стрелка компаса дрожит, потому что есть полюс. По своему атомарному строению она ему родственна.