«Какая разница, – говорили мы себе. – Лишь бы быть здоровыми, счастливыми, удачливыми. И хорошо, если наши визави будут приветливы, дружелюбны, порядочны».
Но нас вечно тыкали носом в паспорт и предлагали посмотреть на этот нос в зеркало. «Убирайтесь, жиды, в свой Израиль», – кричали русские «патриоты», а мы, наивно, но твердо ощущая себя своими именно здесь, отвечали: «Если только Родина прикажет, уедем».
Эту тему политично срифмовал и блестящий поэт остроумец Борис Заходер:
Кто польет свою родину кровью и потом,
Обычно считается патриотом.
А как быть, если земля эта
Полита кровью космополита?
* * *
Мы – евреи. Разные, многоликие и многоязычные.
Одни – ашкеназы, потомки выходцев из городов Германии, из польских, белорусских, украинских местечек. Веками спавшие глубоким сном, эти бедные провинциальные селения бывшей «черты оседлости» в начале прошлого столетия взорвались переполнявшими их талантами и выбросили на арену нового культурного еврейского Ренессанса удивительную идишскую культуру. Мир был изумлен блестящей литературой, пронзительной поэзией, напевными мелодичными песнями и задорными ритмичными танцами.
А мировой научно-технический прогресс? Это европейское еврейство окрылило его эпохальными открытиями Эйнштейна, Бора, Ландау, Оппенгеймера и многих других выдающихся ученых. Это оно подняло его на невиданный ранее уровень благодаря трудам десятков тысяч евреев – научных работников, инженеров, изобретателей.
Другая ветвь европейского еврейства – сефарды, их предки когда-то были изгнаны из Испании и расселились в Северной Африке, Малой Азии, на Ближнем Востоке и на Балканском полуострове. Они тоже дали миру немало тонких поэтов и глубоких философов, дальновидных политиков, знаменитых математиков и астрономов, искусных врачей, алхимиков и механиков.
К третьей большой группе относятся бухарские, грузинские, горские евреи. В самые мрачные годы сталинского тоталитаризма сурамские евреи в Грузии первыми пробили рыночную брешь в плотной стене планово-командного социалистического хозяйства. Это они на подпольных фабриках и мастерских организовали изготовление первых советских болоньевых плащей и нейлоновых сорочек по самым последним парижским фасонам.
В те же трудные времена только в еврейских кварталах Бухары и Самарканда сохранялись магазины, столовые и буфеты с настоящей кошерной пищей. Здесь работали национальные еврейские школы и детские сады, давно закрытые во всех других концах СССР. Здесь религиозные евреи продолжали собираться на шабат и праздники в синагогах и молельных домах.
Всякие есть евреи: блондины и темнокожие, широколицые и длинноносые, а, главное, говорящие на разных языках, и часто даже не понимающие друг друга.
Так чем же они связаны между собой? Только ли общностью судьбы преследуемого народа-козла отпущения? Или одинаковостью загадочной еврейской души? А, может быть, похожестью беспокойного неугомонного еврейского характера, благодаря которому так много среди евреев удачливых и толковых бизнесменов, предпринимателей, менеджеров?
Традиционно принято считать, что евреев всего мира объединяет религия. В дореволюционной России, так же, как и во многих других странах, население делилось не по этническому признаку, а по религиозной принадлежности – на православных, мусульман, иудеев.
