О любви

© 2019 – Геннадий Разумов

В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.

Только чувству, словно кораблю,

долго оставаться на плаву,

прежде, чем узнать, что «я люблю», –

то же, что дышу или живу!

В. Высоцкий

Любовь не значит слиться телом,

душою слиться – это да!

Но, между делом, слиться телом

не помешает никогда.

И. Губерман

Дачное июньское утро светилось ярким веселым солнцем. За длинным столом на террасе я умучивал манную кашу, прилипавшую к небу и застревавшую между зубов.

– Не чавкай, ешь с закрытым ртом. Как я говорила? – учила меня сидевшая рядом мама, покачивая ногой в такт несшейся от соседей «риориты».

Танговые ритмы прервал громкий мальчишеский оклик:

– Генка, выходи гулять!

Это был мой соседский приятель Вольтик. Я вскочил со стула, и вместе со мной соскочил на пол бутерброд, скучавший от непоедания в моей левой руке.

– Спасибо, хоть не маслом вниз, – проворчала мама, – ладно уж. Давай, быстро подними и протри снизу салфеткой. И поскорее, а то он еще больше загрязнится.

– Он уже запачкался, чего ему еще загрязняться? – возмутился я, не испытывая большого желания исполнять мамино желание.

– Это не так, – стала объяснять мне студентка физфака, пару дней назад отвечавшая на экзаменационный билет про теорию массообмена.

Не дождавшись, когда я поспешу выполнить ее наставление, она непедагогично сама нагнулась, подняла с пола бутерброд и положила его на стол.

– Какой же ты все-таки у нас неловкий, – укорила она и, придвинув мне стакан молока, продолжила свои объяснения: – Чтобы ты знал, между всякими телами происходит так называемый конвективный перенос, это значит, что совсем малюсенькие частички одного тела переходят к другому. Поэтому чем дольше твой хлеб пролежит на полу, тем больше грязи на него перейдет. Понял?

Конечно, я ничего не понял, но, чтобы маму ублажить, спросил, проглотив зевоту:

– Какие такие частички?

Она подумала, огляделась, посмотрела на окна и показала пальцем на узкий луч света, пробивавшийся сквозь зазор в белых льняных занавесках.

– Видишь пылинки летают? – сказала она. – Вот также бегают, снуют туда-сюда и мелкие-мелкие частицы.

Так я впервые узнал, что есть на свете такая малюсенькая крошечка, именуемая молекулой. Из нее состоит слон и блоха, кит и муха, генерал-полковник и продавщица огурцов. Прошло немало времени, пока я, уже студент, узнал, что эта основа мироздания вовсе не самая маленькая, что есть частицы и поменьше.

В еще более поздние времена мои юные мозги настигло и другое важное откровение – наш далеко еще не познанный Микромир, так же бесконечен и неразгадан, как вся наша Вселенная. Поэтому цепочка: молекула – атом – протон – кварк – … может продолжаться и продолжаться, никак не уступая в этом космическому ряду: планета – звезда – созвездие – галактика – … Таким образом, додумался я, по математически микромир – это и есть «минус бесконечность». И на каждого из нас приходится столько же миллиардов разных микробов-бактерий, сколько одному человеку на земле светит звезд на ночном небе.

Впрочем, для чего я затеял такое громоздкое и невнятное Предисловие? Какое отношение к теме моей книги имеют все эти малышки – элементарные частицы, микроны, протоны, эти почти незаметные точки?

А притом, что биологическая жизнь на нашей Земле именно и начинается из «ничего», из невидимого, из точки, микрочастицы, семени. Из крохотного зернышка вырастает колос, дающий нам хлеб насущный, из семечек произрастают подсолнухи и баобабы, луговые травы и огородные кабачки.

И люди, не уступая в этом огурцам и помидорам, а также слонам и зебрам, происходят из маленьких семян – ядрышек. Однако не пустых бесплодных, а наполненных, оплодотворенных. Кем? Тоже крохотульками, но только другими – непоседливыми живчиками-головастиками с тонкими суетливыми хвостиками.