Кристина Ларсон. Сеанс №2
‒ Вас били в детстве? – с непроницаемым лицом спросил мистер Хемсворт, покачивая ногой, закинутой одна на другую.
Его профессиональная сдержанность выдавала многолетний опыт в качестве психолога. Мужчина с деликатным интересом изучал пациентку, ничем не выделяющуюся брюнетку с печальными карими глазами. Она сильно нервничала и теребила края скромной кофточки, застегнутой на все пуговицы. Это их вторая встреча, и мужчина был готов сделать определенные вывод: на лицо типичный синдром жертвы, истоками уходящий в детство. С первого взгляда на клиентку Герман понял, что она ничем не сможет его удивить.
‒ Нет, ‒ негромко ответила девушка. Ей было всего двадцать шесть, но выглядела старше на несколько лет: или неудачные гены, или неудачная жизнь. Судя по прошлому сеансу, преобладало второе.
‒ Ваш отец когда-нибудь бил вашу мать? – задал следующий вопрос психолог из перечня о детских травмах.
‒ Нет, ‒ снова отрицательно ответила Кристина и даже улыбнулась, вспомнив родителей. Они жили загородом, поэтому навещать их получалось не часто, и девушка очень по ним скучала.
‒ Расскажите о своем детстве, Кристина, ‒ попросил психолог. Ему пришлось быстро поменять план сеанса, ведь по его сценарию на предыдущие вопросы пациентка должна была ответить положительно.
‒ Я росла на ферме, отец разводил овец и изготавливал сыр, а мама работала учительницей. Еще у нас жили две лошади, Смерч и Джульетта, они и сейчас есть, мне очень нравилось ездить верхом. После школы я обычно шла домой, пасла овец или каталась на Джульетте, Смерч позволял оседлать себя только папе, ‒ при рассказе о детстве лицо Кристины преобразилось светлой улыбкой, и она даже стала симпатичной.
‒ Можете ли вы назвать ваши отношения с родителями хорошими?
‒ Да, я их очень люблю, ‒ кивнула девушка.
‒ Вернемся в настоящее, ‒ сделав записи в своем планшете, сказал мистер Хемсворт, ‒ присутствует ли в вашей жизни насилие?
Пациентка задумалась, и Герман еле сдержался, чтобы не потереть руки от радости. Сейчас Кристина расскажет, что подвергается домашнему насилию, он проведет с ней реабилитационные беседы, подскажет, как уйти от мужа-тирана, и миссия выполнена. Бытовые случаи всегда нагоняли на него тоску, ему хотелось более серьезных дел, расщепление личности или что-то подобное, чтобы потом на основе его записей сняли фильм.
‒ Нет, ‒ ответила девушка после некоторой паузы.
‒ Ваш муж никогда не поднимал на вас руку? – решил уточнить психолог.
Покорные жены иногда даже не считали домашние побои насилием.
‒ Нет, ‒ повторила свой ответ Кристина.
Дело на глазах усложнялось, разжигая интерес Германа. Он, явно, первоначально сделал о девушке ошибочные выводы. Но еще на первом сеансе тесты определили слабый характер пациентки и верные признаки синдрома жертвы. В чем же причина проблем Кристины, если не в детских травмах? Теперь психолог взглянул на девушку иначе, и в нем загорелось желание разобраться в ее, оказывается, непростой личности.
‒ Домашним заданием вам будет вспомнить самое приятное и неприятное событие, связанное с вашим мужем, ‒ напоследок сказал мистер Хемсворт.
‒ Хорошо, ‒ кивнула Кристина и попрощалась с Германом ангельским голосом.
Только вот она была далеко не ангелом, потому что ангелы не врут. Если бы она расстегнула кофточку, психолог увидел бы ожоги на животе от воска и ссадины на спине, а ее задняя точка уже второй день горела от ударов кнутом. Но это сделал не муж, в этом Кристина не соврала. И можно ли назвать насилием пытки, на которые соглашаешься по собственному желанию?
