Гоца Губителя заковали ветром, опутали колючими кустарниками, присыпали ядовитым песком. Но все причастные знали – наступит час, и древний жнец очнется от забытья и сбросит путы. Только время удерживало его в этом пустынном мире. Время стало оковами и оно же было ключом к свободе. Эпохи пронеслись над его темным ликом. Скованный временем он видел лишь небо над головой. Даже дух его был закабален и недвижен. Пустыня – его темница, его проклятие, не выпускала из своих силков Гоца Великолепного, Гоца Сильного.
Но слуги и рабы уже стекались к нему со всех краев сущего мира. Он притягивал их знаками и знамениями, шепотом во тьме, тихим посвистом заклинателя змей, эхом когда—то произнесенных обещаний. Он ждал – час пробьет, эпохи забвения растворятся в вечности. И он вновь опрокинет миры живых и утолит почти ненасытную ненависть. Этот миг становился все ближе.
И был вздох первый. Пустыня всколыхнулась. Буря поднялась и опала. Пустыня раскололась на миллион призрачных осколков. Хранители множества миров содрогнулись от предчувствия неизбежного. Спящие проснулись. Кен—Гао поднялся со своего престола и сияющей вспышкой воплотился в тощего кривляку с обезьяньим лицом. Отныне предначертанное громоздилось перед каждой хижиной, возле высоких лестниц дворцов, у подпирающих своды небес жилых высоток.
И был вздох второй…
1. Мерцающий шар (Зона Невменяемости)
Снова она… Стоит в шелковом до пят небесно—голубом балахоне и светло—серой шляпке. Не улыбается. Молчит…
Игнатий отер пот со лба и ошалело покрутил головой.
Солнце припекало так, словно это был последний день и после ничего уже не будет, ни пустыни, ни призраков, ни изуродованного миражами горизонта, ни мрачного Бутара изучающего ржавое железо в земле.
«Все, с ума схожу, – тоскливо подумал Игнатий. – Теперь уже немного осталось».
– Кого увидел? Призрака? – Бутар пристально посмотрел на него.
И только сейчас Игнатий понял, что слову «призрак» напарник придает какой—то скрытый от него смысл.
– Лицо у тебя такое, будто мертвого увидел, – пробурчал Бутар, так и не дождавшись ответ.
Он аккуратно вытащил из песка небольшой предмет с двумя ручками. От находки с легкими щелчками отскакивали рыжие чешуйки. Из длинной ручки выскользнул металлический, почти съеденный ржавчиной контейнер и от удара об песок полностью развалился. От него осталась кучка ржавчины и позеленевшие медные цилиндры. Бутар поднял один из них, тщательно обследовал его, даже понюхал.
– Знаешь, что это? – сумрачно спросил он Игнатия.
– Похоже на оружие. Оно везде одинаковое.
– Жаль, что я вырос в мире без оружия… Напрасно ты здесь появился! – как всегда не к месту закончил он, выбросив находку в яму с мусором. – Уходи обратно, еще не поздно.
Игнатий вяло покивал в ответ и ушел к своему раскопу. Вообще, за несколько дней знакомства он заметил, что его напарник не вполне нормален. Говорил он нарочито косноязычно и чаще всего невпопад.
– Опасность от меня исходит! – с раздражением бормотал он. – Надо же какая новость!
Игнатий снова отер пот с лица. Ему показалось, что за последние четверть часа стало еще жарче. Он нервно оглянулся и на песчаном бугре в зарослях засохшей колючки увидел Ее.
Полы ее шелкового балахона развевались от призрачного ветра. Игнатий сплюнул в буроватую пыль на краю раскопа и еще крепче сжал рукоять тяжелого скребка. Он уже готов был заговорить с привидением. Он уже готов был на немыслимые в обычных условиях безумства. Завизжать он был готов от начинающейся истерики.
На его счастье вывернул из—за бугра Ракитин Сук. Издали, зная наверняка, что его не слышат, принялся кричать что—то восторженно—вдохновенное. Из—за чудовищных искажений он казался то очень близко – рукой подать, то дальше, чем был на самом деле.
