«Слабакам в магии не место. Слабых она безжалостно убивает. Таков естественный отбор», – вспоминала Маргарита слова отца, стоя на пороге его дрезденского дома.
Она знала: там уже ждут. Боялась? Это вряд ли. Скорее, беспокоила неизвестность. Маргарита прекрасно помнила отцовский нрав. Знала, какими темными могут быть его мысли, непредсказуемыми, на первый взгляд, бессмысленными – поступки, и только ему одному известными – цели. Более тысячи лет Мефисто манипулировал этим миром. И хоть сейчас он старательно изображал одинокого пенсионера, в это верить было нельзя и даже опасно.
Память Маргариты с каждым днем подгружала все новые и новые картины славного прошлого старого черного мага, в котором и она сама была немало замешана. Тяжело давалось возвращение в магию, треть жизни прожив человеческой жизнью. С большим трудом иногда получалось совладать с круглосуточно встающими перед глазами видениями деталей древних ритуалов. Даже сейчас, когда была сила, и она в любое время могла остановить такие показы немых фильмов ужаса, такое очень утомляло.
Глубокий вдох, и со словами «сохрани меня мать Иштар» она шагнула. Тяжелая дверь услужливо распахнулась и, как только безмолвный слуга пропустил Маргариту внутрь, громко захлопнулась, отгораживая ее от мира людей. Ее плотно окружили знакомые вибрации агрессивной магии. Отец с порога давал понять, куда именно она попала. Маргарита на пару секунд прикрыла глаза, чтобы совладать с легким головокружением. Затем открыла, взглядом пригвоздила слугу к полу, давая понять, что провожатые ей не нужны, и уверенно двинулась через холл на зов Мефисто.
По ту сторону массивной двустворчатой двери был тот, кто когда-то дал все, а затем все отнял. Сознание раздвоилось. Одна часть нашептывала Маргарите: «Беги, беги отсюда и никогда больше не возвращайся». Другая убеждала в том, что этот разговор необходим ей самой больше, чем старому магу. Пришло время, глядя отцу в глаза, задать самые важные вопросы и может даже услышать на них ответы. Но самое главное – это дать ему понять, что в этом воплощении служить его темным целям она не станет.
Подавив последние сомнения и страхи, Маргарита сконцентрировала внимание на дверях. Створки распахнулись, открывая на обозрение совершенно нелепое с точки зрения современного вкуса и дизайна помещение. Темная, холодная комната с высокими потолками и витражными окнами, обставленная мебелью викторианской эпохи, никак не сочеталась с холодными средневековыми стенами из грубого камня и свисающими с потолка тяжелыми коваными люстрами. Свечи на люстре и горящий в конце комнаты камин не обеспечивали ни нужного освещения, ни уж тем более тепла. И запах, точнее смесь запахов сырости, натурального пчелиного воска и горькой полыни, создавал ауру непереносимой тяжести пространства.
Маргарита зажмурилась, на уровне эфирного тела прикоснулась кончиками пальцев к вискам, чтобы справиться с подступающей тошнотой и головокружением. Физически в этом пространстве даже вздрогнуть было нельзя. Стены и те внимательно за ней следили, не говоря уже о самом хозяине. Тело мгновенно послушалось. Дурнота отступила.
На первый взгляд в помещении никого не было, но это только на первый взгляд. Присутствие живой души выдавало повернутое спинкой к двери старинное плетеное кресло-качалка, которое, слегка поскрипывая, медленно укачивало кого-то настолько щуплого, что в глубине кресла его даже не было видно.
Маргарита сделала несколько шагов. Кресло застыло. На пол соскользнул плед в крупную коричневую клетку, и с кресла энергично вскочил тощий высокий старик с торчащими во все стороны седыми волосами.
