«Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя
легко можем бросить в огонь саму книгу». Жорж Санд
Савин с трудом открыл глаза, но
почему-то ничего не увидел, только резкий медицинский запах
раздражал его ноздри и душу. Георгий терпеть не мог больницы. Он
попробовал подняться, но тело полностью пронзило болью, будто
накануне его переехал каток. Савин расслабился и попытался собрать
воедино свои разрозненные мысли, выстроить логические цепочки,
чтобы наконец вспомнить последние события, которые произошли с ним
в последние дни.
Савин Георгий Валентинович, мужчина
двадцати восьми лет, работал журналистом и ведущим новостей
местного телеканала под незамысловатым названием «42-ой канал».
Крепкий телосложением и выше среднего роста он никогда не боялся
нападок со стороны некоторых одиозных личностей, против которых он
вёл журналистские расследования вместе со своим другом Андреем
Шаповаловым, капитаном полиции.
В последний месяц Савин наткнулся на
серьёзную коррупционную схему с участием приближенных к власти лиц.
Естественно, этим самым лицам расследование Георгия не понравилось,
и в адрес журналиста посыпались угрозы. Савин же успел достать
важные доказательства и передать в полицию, но, вероятно, не успел
обезопасить себя.
В тот злополучный вечер он вернулся
домой на своём, пусть и отечественном, но любимом синем автомобиле
«лада-веста», вышел из салона и посмотрел на окна своей квартиры. С
грустью вздохнул, ибо там его ждала только сестра. Жены у
журналиста не было. Как-то не слаживались у него длительные
отношения с противоположным полом. Последнее, что увидел Савин, это
несущийся на него «джип».
И сейчас он по всем признакам в
больнице. Лежит. Ничего не видит. Савин с трудом поднял руку и
пощупал глаза – повязок не было. Но что тогда? Он не понимал.
Георгий услышал звук открывающейся двери, и сразу за ним
послышались уверенные приближающиеся к его койке шаги.
— Вы меня слышите?
Голос был мужским, уверенным,
однозначно принадлежал врачу.
— Да, — тихим хрипом ответил
Савин.
— Как замечательно! — врач
определённо был рад. — Вы помните, кто вы? Как вас зовут?
— Жора. Георгий Савин.
— Где работаете?
— Я журналист.
— Очень хорошо. А что последнее вы
помните?
— Я… Не помню… Домой ехал в машине…
Я долго был без сознания?
— Бывало и дольше. Две недели. Если
честно, мы боялись делать какие-нибудь прогнозы. Давайте проверим
чувствительность. Двигаться можете?
Савин попробовал пошевелиться. Ноги
он чувствовал, но была чудовищная слабость.
— Всё, всё, всё, — сказал хирург. —
Лежите. Понятно. Это довольно неплохо для ваших травм. Ваш организм
показывает чудеса выздоровления. Кости срастаются, речь в норме, с
памятью тоже всё хорошо.
— Доктор, — перебил его Савин. — Я
ничего не вижу.
* * *
Людмила Савина, сестра Георгия,
сидела в кабинете у Тимофея Александрова, хирурга и заведующего
отделением. Умудрённый опытом доктор с уже поседевшими и
поредевшими волосами от многолетней работы рассказывал девушке о
состоянии её брата.
— Доктор, это серьёзно? — спросила
молодая девушка?
Людмиле недавно исполнился 21 год.
Жила она со своим братом в одной квартире, оставшейся от родителей.
Савины были похожи друг на друга. Черноволосые, высокие, с
островатыми чертами лица, глазами карего цвета и пухлыми губами.
Даже характеры были сходны. Брат с сестрой всегда ладили между
собой. Люда обожала своего брата, а Георгий обожал свою сестру.
— Боюсь, что да, — ответил хирург. —
Я сам пересмотрел снимки, потом Георгия осмотрел офтальмолог. У
вашего брата поражение зрительного нерва. И, кстати, это нередкая
травма при ДТП, но редко в такой тяжёлой форме. Смею предположить,
что зрение к Георгию не вернётся.
