Поздние переживания. 2024—2018
Ты похожа на сны,
Словно в кадрах зелено-бежевых,
Как поцелуи весны
Среди теплых песков прибрежных, и
Ты пахнешь как бриз,
Как пальмы, цветы средь осени.
И как анис,
Окруженный кустарной проседью.
Твои губы на мель
Посадят армаду.
Они как карамель
Под оберткой помады.
Твои волосы – ночь
Беззвездного космоса.
Загар твой точь в точь
Оливок из Родоса.
А глаза – карий лес
Утонул в изобилии.
Они лучше чем секс
Красивее лилий.
Я встретил странника из древних берегов,
Который молвил, что в песочном море
Есть пара ног времён былых богов
От исполинской статуи в чьём взоре
Той головы, что рядом улеглась,
Полунакрытая песочным одеялом
Холодная ухмылкой власть
Свой ужас и приказ распространяла.
Творец скульптуры пережил однако
Всю тиранию зла людей-богов,
Средь пирамид, из книги мертвых знаков,
Беспрекословной веры и рабов.
И монумент тот надпись возвещал
Нам об ужасающих вещах:
«Мне имя Озимандия, я царь царей!
Узри мои деянья и дрожи!
Вокруг мертво всё, груды из камней,
Руины городов, лишь миражи
Былых веков, Некрополь без границы,
Где даже не летают птицы,
Где всё накрыло саваном песка,
Где боль, отчаянье, тоска.
Подумай и сомкни ресницы».
Вот опять наступают морозы,
Провожаю тридцатую зиму.
У меня за окном две березы
И осина.
Потерялись в московском лесу
Среди «ПИКовских» башен окрестных
И роняют на землю слезу
Снегопады из бездны небесной.
Белокаменная Москва,
Припудренная снегом.
Я останусь навсегда
В твоем склепе.
Мама, я в этом городе давно,
Завязан с ним я слишком прочно.
Мне не хватает многоточий,
Ломаю о письмо перо.
Здесь звезд не видно,
Крыши мокнут от плотности свинцовых туч.
Свобода гибнет, голос молкнет,
В замок не попадает ключ.
Пожалуй, всё это нормально,
Во тьме я отыщу тропу.
Её подсветит мне фонарь, но
Одного я не пойму:
Чем ближе подойдя к погосту,
Тем меньше значит слово мало.
Всё безразличней стало, просто,
И неизбежней, мама…
Не нужно доставать платочек,
Я пишу тебе, мама, опять многоточие.
Ведь я вырос достаточно сильным сыночком,
Ты прочтёшь и вслух скажешь:
Да, точно.
Я пишу тебе это не от бессилия,
Просто рифмы красивые, а я все же сильный, да.
Вдохновляют меня в парках осины
Со стволами прочными.
Да и всё же нормально,
Стукну оземь я посохом,
Теперь моя грудь наполнена воздухом.
И пускай мои волосы разбавлены проседью
Крахмальной,
Мне серые тучи опять улыбаются,
Я живу в этом городе, мам, и мне нравится.
Как грибы после дождя,
Усеяли погост
Гробы от действия вождя
Среди осин, берез,
Каштана, Ив и тополей,
Неистовых борцов.
Где слезы наших матерей
О детях без отцов
Пролились бурною рекой
По переулкам дней.
Здесь часто в сумерках, порой,
Я думаю о ней.
О жизни, Родине, жене,
О дочери и снах,
Которые не снятся мне,
Но пишутся в стихах.
Миграционная тоска,
Мечтать я перестал.
И смысл жизни здесь искать
Устал.
Выйдешь ты одетым, и
Без оклика «постой!»,
Спускаясь вниз за сигаретами,
Простишься со страной.
За окнами скрываются черты,
Их размывает в декабре капе́ль.
Бывает так тепло зимой, что ты
Напоминаешь мне апрель.
И этот город оживает впредь:
Воскреснет всё, когда нам не до сна.
Я многое из памяти стереть
Сумел, как с чистого листа
Влюбляюсь я в тебя который год,
И каждый Новый всё сильнее тех,
Что пролетели через дни забот,
А проползли через часы утех.
Мои прекрасные веселые года,
И милый возраст утекает вдаль.
Но может не сегодня, а когда
Переверну тридцатый календарь.
И, кажется, что всё это не вновь,
Я 28 проводил годов.
Моя к тебе вселенская любовь