– Смотрите! Струйка воды отклоняется. Всем видно?
Дождавшись одобрительного мычания класса, Геннадий Родионович спрятал расческу во внутренний карман пиджака, закрутил кран и с торжествующим видом обратился к оболтусам:
– А почему она отклоняется, когда я подношу к ней расческу? Кто мне скажет? Почему бумажки только что притягивались к натертой сукном эбонитовой палочке? А? Губайдуллина, ты? Нет? Садись, Губайдуллина. Может, ты, Панасенко? Что «не-а»? Ты встань, встань. Не переломишься ведь?
Кто-то тихо заржал. Переломиться толстому Панасенко никак не грозило, разве что сплющиться под собственным весом. Сегодня класс был настроен весело: физик не свирепствовал, а показывал забавные фокусы. К числу последних, по мнению класса, относился аттракцион с извлечением Панасенко из-за парты. Сложная эта операция никогда не получалась с первой попытки.
– Ну-с? Мы внимательно слушаем.
Панасенко только сопел сквозь нос-пуговку, утонувший в необъятных щеках.
– И это все? Грачев, прекрати подсказывать. Если не терпится – скажи всем нам, а не одному Панасенко. А ты, Панасенко, садись. Подвиньтесь там, дайте ему сесть… Ну, Грачев?
– Электричество! – немедленно ответствовал щуплый и вертлявый всезнайка Грачев. – Это понятно, это примитив. Такое же электричество, как в сети, подумаешь!
– Такое, да не такое, – возразил Геннадий Родионович, отчасти довольный. – В случае с расческой и эбонитовой палочкой мы имеем дело с силами электростатического взаимодействия. Электроток – это одно, а электростатика – совсем другое. Почему, к примеру, вода, являющаяся соединением двух газов, существует на нашей планете в жидком виде? Из-за водородных связей, которые вы будете проходить на уроках химии и которые суть не что иное, как силы электростатического притяжения. Так уж устроены молекулы воды, что имеют плюс и минус… – Кое-как изобразив на доске пару сцепленных связями молекул воды и не услышав за спиной смешков, какие обязательно сопровождали этот рисунок, если кружок, обозначавший атом кислорода, выходил хотя бы слегка продолговатым, Геннадий Родионович приободрился и продолжал: – Теперь возьмем хоть сельхозавров. Какая причина заставляет их так называемые «тела» удерживать форму? Проще говоря, почему ветер не может растрепать сельхозавра, как облако?
– Это же нанороботы, а не вода, – презрительно скривился Грачев. – У них программа.
– Чушь. Причина та же – электростатика, только у нанороботов, образующих тело сельхозавра, не два полюса, а минимум четыре… вообще-то, бывает и больше… Тихо! Тарелкина, я к тебе обращаюсь! В чем ошибается Грачев? В том, что заданная извне программа заставляет сельхозавра двигаться и выполнять те или иные работы, но не отвечает за само существование сельхозавра. Понятно? Программа заставляет нанороботов изменять электростатические свойства, благодаря чему они могут выстраиваться в цепочки, а цепочки образуют жгуты, известные под названием псевдоскелета и псевдомышц… но никакая программа не заставит нанороботов перестать быть электрически полярными и, следовательно, не приведет к разрушению или, вернее, рассеянию сельхозавра. Уничтожить дефектного сельхозавра, забравшегося, к примеру, в город, не самая простая задача…
Класс загалдел. С некоторых пор сюжеты о полоумных сельхозаврах полюбились редакторам блоков теленовостей, поэтому различные способы уничтожения макронаномеханизмов видели на экране все. Многие видели это и воочию, а придурок и враль Шишов утверждал даже, что побывал внутри сельхозавра.
Провоцировать учителя на дискуссии, не имеющие никакого отношения к теме урока, эти семиклашки еще не научились. Геннадий Родионович постучал указкой о стол.
