Воскресным вечером работа универсама заканчивалась: под усталым и одобрительным взглядом заведующей отделом грузчик Владимир выпил на ход ноги стакан водки, положенный по устному трудовому соглашению.
Руководство универсама ещё в период застоя сделало открытие, которое многократно подтверждалось экспериментами. Оказывается, для обеспечения погрузочно-разгрузочных работ выгоднее налить стакан бодяги труженику после смены за счёт администрации, чем ежеминутно в течении трудового дня следить за его трезвостью. Какой толк делать внушения в регулярные периоды пьяного безобразия, когда все равно приходится сменять одного пьяного в стельку грузчика другим, таким же потенциальным алкоголиком? Установленным порядком под страхом увольнения продавцам запрещалось поощрять до окончания смены даже самых полезных и покладистых грузчиков любыми спиртосодержащими изделиями, включая кефир.
Грузчик закусил пахучим сырком, кусочком копчёной охотничьей колбаски, слабо маринованным болгарским перчиком и маленьким тёмно-зелёным огурчиком. В общем, заморил червячка.
Первичный привычный ожёг горла водкой прошёл быстро, и тело начало ощущать внутреннее тепло, которого организм терпеливо ждал уже двое суток. Приход тепла снимал напряжение трудовой двухдневки, и по телу разливалась расслабленность. В подобные времена он испытывал самые приятные чувства, бескрайнюю любовь и к чудесной заведующей, и ко всем прекрасным работникам прилавка, и ко всему человечеству.
– Счастливо отдохнуть, Володя, – простилась заведующая – дородная блондинка, которая ежегодно отмечала тридцатилетие в свой день рождения.
Владимир пожелал всем быть здоровыми и, уложив две банки импортного пива на дно пластикового пакета с изображением Медного всадника, направился домой. Заморскими изделиями его регулярно одаривали девочки-продавцы, потворствуя его слабости. Главным его достоинством являлась приветливая добродушная улыбка, пикантность которой придавали красивые ослепительно-белые зубы. Чтобы лишний раз увидеть эту улыбку и обменяться парой слов с приятного вида парнем, молоденькие продавщицы, случалось, озадачивали грузчика пустяками.
Шумом и прохладным смогом встретила его улица, жизнь которой продолжалась ночью. Здесь пыхтели толстыми задами разноцветные иномарки; синий вездеход, сверкая никелированными трубами, искал бездорожье. Без всякой зависимости от страны-производителя, редкая машина пролетала, блистая чистотой, и даже в сумерках виднелось чёрное облако, оставляемое позади детищем венгерского народа – «Икарусом».
Одна лишь река Смоленка тихо несла свои тёмные воды и кропотливо трудилась, разделяя дома и улицы, кладбища и церкви. Она отрезала остров Голодай от Васильевского, но люди соединили их мостами и своими душами.
Жёлтая полная луна и загадочные серебристые звезды освещали космос и гранитную набережную, пробивая лучами громадные расстояния. Снизу улица подсвечивалась из окон и подмигивающей рекламой. Лихой ковбой призывал курить американские сигареты, пачка которых стоила дороже четырёх буханок хлеба. Реклама, размещённая на автобусной остановке, призывала пить водку «Охта», поясняя, что Петербург начинался с Охты. Другая наклеенная здесь же рекламная листовка призывала употребить водку «Флагман» без объяснения причин.
Через десять минут Владимир вставил ригельный ключ в замочную скважину, открыл двойную дверь и, пройдя через прихожую, очутился в своей комнате. Он включил свет, телевизор; повесил верхнюю одежду в коричневый платяной шкаф; облачился в спортивный синий хлопчатобумажный костюм, который дотоле мирно поджидал его в обширном сером кресле. Он собирался пойти принять душ, но раздался стук в дверь, и вошла сияющая соседка. Её лицо источало радушную улыбку.
