Бешеный рев двигателя таил в себе столько звериной мощи, что в другой раз Илье Прохорову в голову бы не пришло сесть за баранку этого монстра. Но сейчас у него просто не было выхода. Четыреста пятьдесят лошадиных сил стремительно несли тяжелый бронированный седан по Московскому проспекту, распугивая зазевавшихся пешеходов и редкие такси. Навигатор предсказывал поворот, потом круговое движение. Майор заложил крутой вираж, оставляя на асфальте черные полоски жженой резины. Наконец появился он – спортивный кабриолет ярко-красного цвета, выскочив с Лиговского, машина помчалась в сторону центра, в этот момент Прохоров врубил громкую связь:
– Красный кабриолет, государственный номер: Харитон, три, полста, Татьяна Александр, снизьте скорость, прижмитесь к обочине и остановитесь.
Ответом был всполох. Лобовое стекло разбежалось вереницей трещин, сдержав легкую пулю.
– Красный кабриолет…
Прохоров сжал зубы и вдавил педаль акселератора в пол. Бронированный монстр, с бешеной скоростью пожирая метры, врезался в задний бампер кабриолета. Спортивное авто вильнуло, и заднее сиденье вновь расцвело всполохами выстрелов. На этот раз пули ушли в молоко.
Майор вышел из себя и решил действовать радикально. Проскочив первый мост, отделяющий беглецов от центрального проспекта, он вновь врезался в кабриолет. Стрелок, явно не пристегнутый, не ожидал такого расклада и, сделав кульбит, оказался под колесами седана. Подвеска дернулась, Прохоров больно прикусил щеку и, почувствовав во рту солоноватый привкус крови, не стесняясь, сплюнул красную слюну. В руке появился пистолет, до этого мирно дремавший в подмышечной кобуре, тяжелый, тупорылый, приятно легший в руку. Держать его навесу и рулить автомобилем было не простой задачей, однако Прохоров с этим справлялся на отлично. Ствол дернулся, и бронебойная пуля, пробив корпус автомобиля, вылетела с другой стороны, осыпав градом осколков дорогую зеркальную витрину ювелирного магазина.
Водитель кабриолета явно не хотел сдаваться. Он крутанул руль и почти ювелирно вписался в узкий проулок, заполненный припаркованными на ночь машинами. Ширины автомобиля хватило, чтобы лишь немного задеть боковые зеркала мирно стоящего автотранспорта, но Прохоров тут же усугубил ситуацию, вогнав свой танк вслед за удирающим без оглядки преступником. Взвыла сигнализация, заверещал истерично один автомобиль, потом к его горестному плачу присоединился второй, третий, и вот уже сонные жители выглядывают из окон, хватаются за голову и спешно звонят в полицию.
Превосходство Прохорова было доказано, однако гребаный водила не желал пасовать, и в какой-то миг оба болида вылетели на Невский проспект. Прохорова бросило в холодный пот, ладони, держащие руль и рукоять штурмового оружия, вмиг намокли, и он, чтобы не натворить бед, осторожно положил ствол на безнадежно испорченное ранее чьей-то кровью пассажирское сиденье.
По бокам замелькали витрины, вздыбились испуганные лошади на Аничковом мосту, неприветливо нахмурились атланты, следящие настороженным взором за проносящимися мимо автомобилями. Однако схема работала. Местные службы уже перекрывали поворот к Арке Главного Штаба и споро разворачивали заграждения на Адмиралтейский набережной. У Прохорова была только одна задача: не дать преступнику свернуть на Дворцовую площадь.
Автомобили закружились в причудливом танце. Они сблизились бортами, снова грохнул выстрел, на этот раз по колесам, машина майора вильнула в сторону.
Спортивный автомобиль дернулся, ускорился, но не тут-то было. Мощный бронированный борт снова преградил кабриолету дорогу. Скорость была сумасшедшей, автомобиль преступников несло, он мог в любой момент свернуть с дороги на пешеходную зону, где прогуливались влюбленные парочки и туристы, а это уже было чревато потерями среди гражданского населения. Прохорову могли простить машину министерства, пару витрин, несколько скамеек и с десяток антибликовых импортных зеркал, однако ранение гражданского позволило бы его дражайшему начальству «любить» его как минимум полгода, пылко и изобретательно. Но не это самое страшное. Больше всего оперативников пугала бумажная ссылка, куда время от времени отправляли самых наглых и непреклонных, а порой и проштрафившихся агентов.
