Вся СТИХИйная гать
«Гать» – новая книга стихов и прозы Алексея Болотникова, продукт этапа творческой жизни. Подназвание «Вся СТИХИйная гать» объединяет нескольких циклов создания стихов. Точнее, периодов работы над тем или иным циклом. И циклы имеют заголовки: «Первобытная эра», «XX век. Студенческая эра», «XX век. Экспедиционная эпоха», «XX век. Сезон туманных перспектив» и другие, объясняющие читателю и временные рамки написания стихов и их тематические особенности.
Название книги «Гать», ведущее к понятию «дорога через болото, настил через трясину», выбраны автором в процессе осмысления творческого пути. «Гать делается из сучьев, жердей, бревен, уложенных обычно поперёк движения. Гатить – строить гать через болото». Именно такими представляются автору стилевые особенности его творений – зыбучесть метра и ритма, трудоемкое построение, психологический романтизм, образное многотемье… Конечным итогом выбора является непременное преодоление непроходимых троп и дорог. Словом, оптимизм жизни.
«Гать» увлекает читателей поэтическим колоритом авторской философии стихов. Их жанрово-тематическая сторона то склоняется к легкости бардовской поэзии, то выделяет новые жанровые тенденции: стихи-размышления, стихи-диалог, стихи-пейзажные зарисовки и другое. Из многообразности родился сложный и увлекательный симбиоз поэзии автора. В книгу включены: поэма «Тебе я кланяюсь, село» и восемь глав из книги «Экспедиция называется…», содержанием не выпадающие из образа «Гать».
Первобытная эра
***
Стихи – коробочки со спичками.
Строка – нацеленный запал…
Лежат, пожарами напичканы —
Бризанты, тол иль аммонал… —
Они, стихи мои горючие,
Пером ли вписаны в строфу,
Клещами ли в катрены вкручены,
Написаны, как на духу…
Одни – тягучие, как патока,
Как мёд – змеятся и горчат.
Другие – вылиты из пластика,
Блестят строкой, но не звучат.
И всё ж они – костры стихийные,
И всё ж пожары дум моих!..
Лежат не строфами – махинами! —
В коробках спичечных стихи.
Молитва
Господи, благоволи писать
Чистые, изящные глаголы,
Благоволи посмешищем не стать,
Чтоб не распяли:
– А поэт-то голый.
«Чувства не обнажены в стихах!..» —
…Я пишу запальчиво, не мысля…
Но мыслить в стаде, вторя пастухам,
Не Богом, извини, поэт немыслим.
Разреши подняться до тебя!
Я понимаю: зависть, дьявол, эго…
Но дай мне слово… Пастыря любя,
Благоволи записывать… от Бога!
XX век. Студенческая эра
К Меркуцио
Люсе Щегловой
Твой голос, низкий и притворный,
Срываясь на тончайший альт,
Летит по каменной Вероне,
Тревожит каменную даль.
C презреньем к страху и опеке
Ты там, где драка и кутёж,
Ты шут, Меркуцио Монтекки!
Но славно, видимо, живешь!
Злословишь яростно, Меркуцио,
Смакуешь слог свой, словно мед,
А замолчишь – и станет скучно,
И кто молчание поймет?
Но вдруг – случится! – на минуту
Твой крик отчаянный замрет,
А человек услышит муку
И в то отчаянье войдет,
И станет близок человеку
Твой образ мысли и лица…
Но в мире том
От века к веку
Живет предчувствие конца,
От века к веку – мир прекрасен.
Но ты извечно смертен в нем.
А звук молчания напрасен.
А человек и глух, и нем.
***
– Я известная маска,
На карнавале старая.
Таинственная гримаска
И гримаса лукавая,
Заслуженно-окаянная
По вековым анналам
И шепотом осиянная,
И опытная каналья…
Я знаю: не так скучает
Без стрел Амура колчан,
Как руки твои ночами
По нежным её плечам.
И – ни крика, ни стона —
В светлом лепете гамм
Свяжет тебя истома
И бросит к её ногам.
Но только крепче оковы,
И только – мед по усам.
– О, маска, скажите, кто вы?!
– Ромео, шерше ля фам.
Я тоже любить умела,
Но что обо мне сказать?..
Химера, сеньор, химера…
Но есть у меня глаза.
И вижу, как жадно ищешь
Лицо сеньориты Маски.
Знаю, сеньор, ты нищий
Без щечек её атласных,
Без ласки её и…
– Полно терпенье мое пытать!
