Москва. Август. Вечер, пахнущий горячим асфальтом и усталостью большого города.
Анна шла быстро, почти на цыпочках, лавируя между людьми в подземном переходе у Тверской. Впрочем, из-за туфель на тонком каблуке это больше походило на стремительное цоканье, а не на бег.
На ней был яркий малиново-красный брючный костюм – строгий, но дерзкий, подчеркивающий загар на ее коже. Белая шелковая блуза чуть светилась в свете рекламных экранов. У Анны были длинные, прямые светло-русые волосы, собранные в аккуратный хвост, и большие зеленые глаза с легким прищуром женщины, которая давно поняла, что в этом городе выживает только тот, кто держит спину прямо и телефон заряженным.
Ей было тридцать пять. Стройная, с осанкой танцовщицы и лицом, на котором часто отражались усталость и жажда новой высоты одновременно.
Сегодня она мечтала лишь об одном – упасть лицом в подушку. Но впереди был ужин. И звонок.
Телефон загудел в руке, высветив имя: Артем.
– Аня, ты долго еще? Я заказал тебе буррату и белое.
Она улыбнулась. Голос мужа всегда действовал на нее, как бальзам.
– Почти пришла, – сказала она. – Слушай, а у тебя нет завала на работе? Смог бы поехать со мной на Камчатку? Мне, кажется, понадобятся твои сильные руки для чемоданов… и моральная поддержка.
На том конце провода послышался смешок:
– Для тебя всегда найду время.
Артем сидел на летней веранде ресторана, чуть откинувшись на стуле. Его темно-русые волосы были коротко подстрижены, но всегда чуть взъерошены, словно он только что снял строительную каску. Высокий, под метр девяносто, с атлетичным телом человека, который много работает руками, но и спортом не пренебрегает.
У Артема были светло-карие глаза, в которых отражалась ирония и безмятежность. Он носил простую серую футболку, подчеркивающую широкие плечи, и темные джинсы. В нем было что-то цельное и надежное, как в хорошей архитектурной конструкции – все продумано, но без лишней вычурности.
Он поднял глаза и увидел Анну, стремительно приближающуюся к столику.
– Ты похожа на женщину, которая хочет сбежать от мира, – сказал он, вставая ей навстречу.
– Я похожа на женщину, которой остался один шаг до партнерства в агентстве.
– И до срыва, – усмехнулся он, кивая на ее руку, все еще сжимающую смартфон.
Анна села, скинула пиджак на спинку стула и сделала глоток вина.
– На Камчатке, кстати, всего +16.
– Отлично. Меньше духоты, больше свежего воздуха. Я уже мечтаю.
Они оба рассмеялись, еще не зная, что через несколько недель будут стоять на берегу океана, вглядываясь в горизонт, где вулканы касаются облаков. И что там, на краю света, начнется их совершенно другая жизнь.
Самолет заскрипел шасси о бетонную полосу, и Анна едва заметно вздрогнула. Не от страха – от усталости и напряжения последних недель. За восемь часов перелета она чувствовала себя так, словно готовила не презентацию, а грузила контейнеры с красной икрой.
Она провела ладонью по лицу, делая глубокий вдох. Артем, сидевший у иллюминатора, повернулся к ней, глаза горели, как у ребенка:
– Смотри, вулканы! – сказал он шепотом, полным восторга.
Анна взглянула в окно. Сквозь прорехи в облаках виднелись вулканы – огромные, черно-серые, со снежными пятнами, словно седина на висках. Они казались величественными и чуть пугающими, как стражи у края земли.
– Красиво, – сказала она устало. – Но на вид уже холодно.
– Холодно – это хорошо, – отозвался Артем. – Здесь хотя бы никто не толкается локтями.
Они сошли по трапу, и прохладный воздух обдал их свежестью и легкой сыростью. На электронном табло над выходом мерцали цифры: +13°С. После московской жары августовская Камчатка ощущалась почти как поздняя осень.
