upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/04/Большой_Екатерининский_дворец.jpg
«Не отвержи мене во время старости» – Санкт-Петербург, 1766 год
Заезжему иностранцу с богатым воображением, к примеру, немцу или итальянцу, Петербург к концу царствования Елизаветы Петровны казался городом сплошных контрастов. Карета иностранного гостя, выезжая из роскошного квартала, могла запросто угодить в дремучий сырой непролазный лес, топкое удушливое болото либо полевое бездорожье с глубокой грязью. Проезжая и разглядывая с европейским любопытством огромные каменные дома столичных вельмож с великолепными садами, украшенными прекрасными статуями из мрамора и гранита, иноземец изумлялся соседству всего этого архитектурного благолепия с жалкими развалинами, убогими деревянными избёнками и большими пустырями. Но когда на месте многочисленных шеренг деревянных лачуг, представляющих неприглядную убогую картину, за кратчайшие сроки поднимались великолепные каменные строения, – вот это-то иноземца и поражало больше всего. Город быстро строился, город преображался на глазах.
Заступившая на царство Екатерина Вторая восхищалась архитектурными шедеврами застрельщика петербургского барокко обер-архитектора императорского двора Растрелли. Особым расположением императрицы пользовался Большой Царскосельский дворец, капитально перестроенный Растрелли под Петербургом в Царском Селе. Дворец поражал своими размерами и красотой. Лазоревый фасад, поддерживаемый белоснежными колоннами и украшенный золоченым орнаментом смотрелся неотразимо. Дворцовые фасады изобиловали фигурами атлантов, кариотидами и львиными масками. Пять золоченых глав Дворцовой церкви прекрасно вписывались в пространство северного корпуса дворца. Южный же корпус с парадным крыльцом великолепно дополнялся куполом со звездой на шпиле. Парадный плац был огранён флигелями и одноэтажными служебными корпусами – циркумференциями, имевшими форму полуокружности.
Не менее роскошное зрелище открывалось взорам гостей в апартаментах дворца. Парадная анфилада, декорированная золочёной резьбой, так называемая «золотая», выглядела величаво. Екатерина Вторая увлекалась античным искусством и поэтому украсила апартаменты сообразно моде с помощью шотландца Камерона. Созданные им интерьеры блистали красотой и изяществом.
Лето в тот год в Царском Селе выдалось небывало жарким. Люди и звери страдали от изощренных пыток немилосердного солнечного палача. Стоило жителю выйти на улицу да повариться минут пять под палящими лучами, как цветовая палитра его лица быстро менялась, – стартовала светло-розовым и завершалась живописным пунцовым колором. Человеку становилось худо, появлялась слабость в членах, дышалось невмоготу, и он чувствовал – обморок не за горами. Приходилось для дальнейшего спасения, не мешкая, ретироваться: в прохладные помещения каменных дворцов, метровые стены которых надежно сохраняли прохладу; в парки и сады, полные тенистых мест и свежести; на берега Невы или моря Балтийского. При необходимости пребывания на улице, горожанину приходилось довольствоваться лишь ролью курицы в супе, надеясь на волю божью или крепость собственного организма.
Православные поговаривали, что такая погода – это проделки самого Дьявола, который часть Ада вытащил на поверхность петербургских окрестностей из огнедышащих земных глубин. Другие нашептывали более крамольные вещи. Будто губительный зной – это Божья кара столице Российской империи за засилье немцев в России.
– Страшно подумать, а говорить еще пуще, но даже императрица Екатерина из немок будет! – тихо говорил один из таких недовольных подданных и продолжал. – Приехала из Пруссии католичкой, а теперь вот русская православная императрица!
