Посвящаю Ольге Васильевне Мишаковой (Короленко), Заслуженному Учителю России
Актера Виктора Дремова выгнали из театра за цирк, который он устроил из спектакля по рассказу Тургенева. А все началось таким образом.
В театральное училище Виктор поступал трижды и взял членов вступительной комиссии измором, замучив их исполнением басни «Лиса и виноград». Окончив училище, Дремов получил назначение в провинциальный театр в «медвежьем углу».
Однажды при распределении ролей в спектакле «Муму» Дремову поручили играть глухонемого крепостного дворника Герасима. Несмотря на то, что Герасим являлся главным героем спектакля, актер остался недоволен ролью и завидовал коллегам. Например, роль «местной Салтычихи», как называли барыню, дали Наталье Семенихиной. «Конечно, и дураку понятно, почему дали роль этой Семенихиной! Все в театре знают! – завидовал Дремов. – Спит она просто с главным режиссером, вот и все дела. А кого же поставит Анатолий Ефремович на такую роль, как не свою любовницу? И что мне теперь делать? Ходи, понимаешь, по сцене, мычи, как остолоп, и вращай зеркалами души».
Дремов не выдержал несправедливости, подошел к Квиткину и спросил:
– Анатолий Ефремович! Почему вы мне дали роль Герасима? У меня же в ней нет никаких реплик. Что я буду делать на сцене? Топтаться на месте или ходить из угла в угол, как придурок? Не могли бы вы дать мне что-нибудь другое?
Режиссер ответил:
– Виктор Семенович! Милый вы мой! Какие могут быть реплики у немого Герасима? Окститесь! А чем вам, собственно, не нравится роль Герасима? Роль, во-первых, одна из самых важных. Вспомните, много ли вы главных ролей сыграли? То-то же. Я считаю, голубчик, что вам еще крупно повезло. А во-вторых, понимаете, вы просто по комплекции подходите. Вы – мужчина с габаритами, под метр девяносто, кажется. Кого же мне, батенька вы мой, изволите ставить? Евгения Сулькина? Так у него роста того, ха-ха-ха, – вообще метр с кепкой. Василия Ванькина? У него средний рост, метр шестьдесят пять, – Герасим из него, согласитесь, получится тоже не натуральный. Олега Степушкина? Так он на больничном сейчас. Тоже отпадает. Так что, Виктор Семенович, милейший вы мой человек, отсылаю вас к великому писателю земли русской. Предъявляйте свои претензии Ивану Сергеевичу. Я тут ни при чем.
Дремов не желал сдаваться и продолжил атаку на Квиткина:
– Да Степушкин не просыхает уже неделю, вот и весь его больничный! Будто вы, Анатолий Ефремович, не в курсе? Да ладно, не в этом суть. Разве дело в росте Герасима? Главное, – не в сходстве физическом. Главное, чтобы зрители поверили, какой Герасим, несмотря на свой недуг, нежный, любящий, ранимый и страдающий человек!
Квиткина порадовало такое возражение, и он парировал:
– Вот-вот! Вы правы, Виктор Семенович. Как раз вы и покажете, какой Герасим нежный, любящий, и какая у него тонкая душевная организация! Вам и карты в руки, Виктор Семенович! Все! Ступайте к себе, не мешайте мне, не мешайте.
«Кажется, я что-то не то ляпнул, – подумал Дремов и, раздосадованный, побрел в свою гримерку. – Хорошо, Анатолий Ефремович, погодите! Я вам еще покажу, какая у Герасима тонкая душевная организация. Вы у меня еще попляшете».
Далее, подбирая грим, строя различные рожицы в поисках удачной мимики лица, присущего по мнению Дремова крепостному молчуну, и прикидывая, как играть роль Герасима, актер вдруг рассмеялся от одной забавной мысли.
