Уважаемые читатели! Фанфик дописан, выкладка: Пн., Ср.,
Пт., Сб. по утрам.
– Ты видел, что она пыталась меня
переглядеть? – спросила Марголотта.
– Да. Я видел, что ей это
удалось.
“Ну вот и всё”, – подумала Гленда, пытаясь удобнее устроиться на
жёстком сидении вагона третьего класса убервальдского направления
Анк-Морпоркской гигиенической железной дороги. Даже самой себе ей
не хотелось признаваться, что она до последнего прислушивалась: не
донесётся ли издалека стук копыт лошади-голема. Увы, всё, что
она услышала – длинный гудок паровоза, сигнализирующий, что поезд
“Здец - Анк-Морпорк“ отправляется в путь.
“Вот-и-всё-вот-и-всё-вот-и-всё”, – стучали колёса в такт её
мыслям. Плакать не хотелось. Её наполняла не печаль, а злость. Это
было неправильно! Натт не должен был... Мало ли, что сказала
Госпожа. Последнее слово Гленда даже мысленно произносила,
презрительно фыркая.
Да, народ Натта живёт в Убервальде, и сам Натт многим обязан
госпоже Марголотте, а всё же именно Анк-Морпорк помог ему стать
тем, кто он есть. Избавиться от своих демонов в прямом и переносном
смыслах слова. И теперь, когда интересы Убервальда требовали
(вернее, по мнению Гленды, якобы требовали, потому что Убервальд
прекрасно обошёлся бы и без этого), чтобы Королева-под-Горой
пересмотрела договор, заключённый когда-то командором Ваймсом о
поставках убервальдского жира в Анк-Морпорк, Натт должен был
попытаться помешать этому. Или, по меньшей мере, не поддерживать
Госпожу в её безумном плане официально поставить Анк-Морпорк в
зависимость от Убервальда, фактически сделав его колонией.
На приёме в честь делегации из Анк-Морпорка, точнее, на
последовавшем за приёмом ужине “для ближайших друзей”, где Гленда
оказалась как спутница Натта, напряжение не просто висело в воздухе
– оно было воздухом. Но если со стороны леди Марголотты это было
напряжение с совершенно определённым подтекстом, "с флюидами" –
сразу вспомнила Гленда словечко из романов, то Ветинари просто
выглядел уставшим и недовольным. Возможно, дело было в том, что он
устал с дороги, но Гленда в этом сомневалась. Раз уж Ветинари
выглядит уставшим, значит, он хочет таким выглядеть.
Если бы Гленда записывала взгляды, жесты, мимику и вздохи в виде
диалога, то вместо светской беседы о доходах-расходах-валюте и
загадочном “снижении котировок и падении рынка” вышло бы нечто
вроде:
“Ну же, попробуй, победи меня. Победи, или сдавайся, признай,
что я тебя обошла”.
“Признаю, дорогая, в этот раз ты определённо меня перехитрила, а
теперь давай закончим с этими глупостями, настоящий конфликт не
нужен ни мне, ни тебе”.
“Хочешь закончить? Но всё только начинается, побеждай или
подчинись! Дай мне бой, Хэвлок Ветинари, если можешь...” – большой
и чувственный глоток вина.
“Ты знаешь, что могу. Но не хочу”, – спокойный усталый
взгляд.
“А мне кажется, дорогой, ничего ты не можешь. Так что лучше
сдавайся добровольно, а я, так и быть, позволю тебе выторговать
максимально выгодные лично для тебя условия сдачи”.
“Не думаешь ли ты, что я пожертвую независимостью моего города
ради твоего самомнения?”
“Думаю, пока что у тебя нет иного выхода. И вряд ли ты его
вскоре найдёшь”.
И так по кругу, снова и снова, с вариациями. И наконец вопрос
Ветинари, которого Гленда ждала и страшилась: “А что по этому
поводу думает мистер Натт?” Она с трудом удержалась, чтобы не
зажмуриться, когда он начал отвечать. Это было длинно и витиевато,
как всегда, со ссылкой на учёных с непроизносимыми именами и книги
с длинными названиями, но она прекрасно улавливала суть: да, ему не
кажется, что Убервальду жизненно важно изменить условия
договора, но хороший правитель всегда действует с позиции
максимальной выгоды для своей страны, а значит, действия леди
Марголотты закономерны, разумны и оправданны.
