Сухие подушечки пальцев немного
обрезала бумага, но девушка не сбавляла темп, продолжая быстро
перелистывать газетные страницы. Холодные капли пота струились по
лицу, руки немного дрожали, а все тело мерзло. В больничных
коридорах стоял такой холод, будто это была вовсе не больница, а
морг. Все двери, казалось, были одинаковыми, кушетки пахли
медикаментами и спиртом.
Вдоль постоянно ходили врачи, каждый
из них был очень сосредоточен и напряжен. Она нервно сглатывала,
провожая каждого из них каким-то странным взглядом, в котором
читалась, одновременно, и надежда, и страх. Вскоре из ближайшей
палаты вышла женщина, в белом халате, озадаченная и грустная. Ее
лицо выражало единственную эмоцию: сочувствие.
- Нона Сальровел? – Она поправила
очки и осмотрела сидящую на кушетке девушку.
- Как он? Как он себя чувствуют? –
выронив газету, Нона схватила доктора за рукава, пытаясь подавить
панику, отчаяние.
- Ему не долго осталось. Сами
понимаете, средств не хватает на лечение, особенно при таких
нестабильных выплатах. Но сейчас дело даже не в деньгах, просто
поймите. Ваш брат неизлечимо болен. Помогите провести ему последние
дни спокойно и легко…
- Как вы можете? Как вы можете
настолько спокойно говорить об этом, как?! Он все, что у меня
осталось. Смириться и отпустить, это что, шутка? Я сделаю все.
Приложу все усилия чтобы он был здоров… и я прошу, нет, я требую от
вас того же!
- Безусловно. Еще одна
химиотерапия…
- Вы сказали, ему можно пересадить
костный мозг.
- Послушайте. – Врач стиснула зубы,
глубоко вздохнула и вновь повернулась к собеседнице: - для этого
нужно вести его в другую страну. У вас есть на это деньги? Так вот,
у больницы тоже нет. Мы делаем все, что можем, но с нами тысячи
других больных людей, и мы не имеем права ставить приоритеты, это
просто несправедливо. Всем нужна помощь. Мы, безусловно, проведем
еще одну химиотерапию, но я не могу обещать, что болезнь отступит.
Лейкемия - это не простуда.
- Я все сделаю. – Девушка дрожащими
руками подняла с пола газету и сжала ее в руках. – Можно к
нему?
- Лучше завтра, у него сегодня итак
было много неприятных процедур, и сейчас он, наконец, уснул. –
Доктор вновь поправила очки, встряхнулась, и в быстром темпе
отправилась прочь с этажа. Ей вслед смотрели два светлых, мутных,
серо-голубых, печальных глаза. Нона едва сдерживала слезы, однако
не позволяла их выступать за пределы ресниц. Нельзя оставаться
спокойной, когда твой брат, единственный оставшийся близкий человек
умирает. Она вновь раскрыла газету и присела на кушетку. Множество
зачеркнутых объявлений… никому не нужен был художник, все искали
бухгалтеров, экономистов… а еще официантов, продавцов, разносчиков.
Сейчас бы подошла любая профессия, нужно было понимать: зарплата у
каждого из них совершенно не высокая, этих денег будет мало чтобы
поднять несчастного парня на ноги. До этого девушка в три смены
работала то уборщицей, то кассиром, то расклеивала листовки… но все
это было дешево и бессмысленно. Пока она надрывалась изо всех сил,
ее брату становилось хуже, и ее старания это не исправляли.
Совершенно не понимая, что делать, она схватилась за голову и
сильно прогнулась, ощущая лбом колени. Соленая влага все-таки
начинала вытекать из глазниц, падая на чистый больничный пол.
Внутри все пылало, сжималось, ее трясло. Паника. Страх.
Здесь, рыдая в больничном коридоре
она просто теряла время. Собрав остаток сил в кулак, Нона встала, и
стремительно понеслась к выходу.
Ветер гонял по улицам пыль. Хотя
майское небо и было серым, дождь сегодня явно не ожидался.
Напротив, гидрометцентры прогнозировали потепление на следующей
неделе и, может, небольшие грозы. Все вокруг жило в ритме большого
города: люди быстро сновались туда-сюда, не давая передышек ни
себе, ни предметам, которые они использовали, скажем, телефонам,
сумкам и кофеваркам. Одинокая девушка чувствовала себя чужой в этой
толпе, абсолютно пустой, но тяжелой. На нее никто не обращал
внимания, она была такой же, как и другие, ничуть не лучше и не
хуже. Ее светлые, сероватые волосы падали на плечи. Немного
спутанные, так как в последнее время она все меньше уделяла
внимания внешнему виду. Бледная кожа и красное, хлопковое платье,
скорее всего мамино, однажды Нона просто нашла его в шкафу. Ветер
проникал под юбку, но ткань была слишком тяжелой, чтобы подняться в
воздух. На секунду остановившись, она взглянула на длинный фонарный
столб, с которого почти оторвалась листовка. Реклама… реклама еще
одного сайта объявлений. Почему нет? Поразмыслив, девушка сорвала
ее, и резким, неаккуратным движением сунула в сумку.
