Таня
Стоя возле старого советского комода с двумя отсутствующими выдвижными ящиками, я смотрела на фотографию, скрытую за стеклом деревянной рамки, раньше которую обрамляло множество разноцветных бусин. Со временем бо́льшая их половина отпала, и теперь на краях остался только клей. На фотографии была изображена мать, беременная мною, и отец. Точнее, его тело без головы. Мать оторвала ту в порыве гнева, когда муженек бросил ее.
Неделю назад моя мать умерла от передозировки алкоголя, и теперь я вынуждена переехать к отцу, которого не видела десять лет. Мы созванивались только раз в год на мой день рождения, но я прекрасно знала, что он исправно платил алименты, на которые мать покупала алкоголь и закуску. Я же этих денег не видела. Чтобы хоть как-то одеваться и есть, мне приходилось подрабатывать официанткой, благо туда нелегально брали несовершеннолетних. Платили раза в два меньше, чем постоянным сотрудникам, но мне хватало. А по вечерам после учебы, когда на улице не бушевал мороз или ливень, я рисовала в парках портреты на заказ. Еще один небольшой заработок. И это было спасение, чтобы не находиться дома.
Мое расписание не менялось очень много лет. С утра школа, после обеда бесплатная художка, которую я окончила год назад, вечером брала заказы на портреты в парке, а когда их не было, просто сидела на скамейке и рисовала. Домой возвращалась уже поздно вечером, а по выходным пропадалав кафе. И так день за днем, пока не отпахала одиннадцать классов и не поступила в институт.
А теперь до моего восемнадцатилетия (а это случится через полгода) вынуждена жить с отцом и его новой семьей. Я пыталась уговорить родителя оставить меня в нашем провинциальном городке, в квартире матери, доставшейся мне по наследству, но он не согласился. Даже пыталась привести убедительные аргументы: например, институт, в который поступила с первого же раза на бюджет. Мечта с детства. Но отцу было совершенно плевать на мои желания. Благодаря своим связям он определил меня в элитный столичный институт на юридический. И сейчас мечта стать дизайнером одежды может никогда не сбыться из-за смерти матери. Ну вот почему она не прожила еще полгода? Сделала бы одолжение не только мне, но и своему бывшему мужу.
Мать не всегда пила. Примерно до моего пятилетия она была нормальным человеком. Не сломалась, даже когда отец бросил ее, находящуюся в деликатном положении, молча уехав в столицу на заработки, но так и не вернувшись. Наверное, роковой момент произошёл, когда она привела в нашу старую двушку моего отчима дядю Диму. Тот был нормальным мужиком – руки из правильного места, добрый, веселый, – но по выходным и частенько после работы выпивал и посадил на это дело мою мать, только, в отличие от него, она не знала меры. А через год, когда мне исполнилось шесть, дядя Дима бросил маму, и она стала пить еще больше.
Отец же был вполне себе успешным и, по-видимому, счастливым человеком. Работал в крупном банке брокером. Его новая жена – известный журналист. У той от первого брака осталась дочь моего возраста, но ее, как и мачеху, я ни разу не видела.
Входная дверь квартиры хлопнула, заставив вздрогнуть. Резко обернулась в сторону коридора, откуда послышался хрипловатый голос соседки:
– Танюш, ты готова?
– Да, уже иду.
Крикнула в ответ и, схватив рамку с комода, вытащила фотографию, сложила ее пополам, затем еще раз пополам и убрала под обложку паспорта. Подхватила старый рюкзак с собранными необходимыми вещами на первое время и вышла из зала. Быстро прошла в сторону входной двери, на минуту задержавшись в прихожей, чтобы нацепить на себя бледно-фиолетового цвета кеды Converse и уже выцветшую синюю джинсовку Gas.
