Моей любимой актрисе Е. М. посвящаю
На основании реальных событий автор создал свою фантазию, где все действующие лица вымышлены.
Елена открыла глаза и увидела перед собой доктора. Он стоял к ней боком и смотрел в окно. Утро? День? Ночь? Какая разница. Она привыкла, что возле неё дежурят круглые сутки, 24 часа, потому что случай особо тяжёлый и ещё потому что она знаменитая актриса.
Доктор, видимо, почувствовал на себе её взгляд, оглянулся и подошёл к кровати.
Она ничего не ощущала, то есть совсем освободилась от мучений. Раньше невыносимая боль терзала с головы до ног, словно тысячи злобных ос без конца вонзали в неё ядовитые жала. От болеутоляющих и снотворных боль только притуплялась. А теперь ушла напрочь.
– Ну, как? – спросил доктор.
– Лучше! Намного… Совсем хорошо.
– Зачем же ты, голубка, так сделала?
– Чтобы им доказать, что они меня достали! Что я не могу больше!
– Ты хотела наказать их?
– Да!
– А наказала себя. Только себя. Да так жестоко, как злейшего врага…
– Пусть им икнётся!
– Кому им?
– Тем, кто меня достал.
– Им? – переспросил доктор.
И она вдруг увидела падающую, как от побоев, рыдающую женщину, исхудалую, с запавшими глазами, в которой с трудом узнала мать. Ещё недавно красивая и моложавая, как она состарилась! Рядом отец, всегда излучающий здоровье и веселье, теперь сгорбившийся, с застывшим, будто окаменевшим лицом, непослушными трясущимися руками запивал из стакана какое-то лекарство…
Сердце её дрогнуло от жалости, и она заплакала.
А потом увидела тех, с кем общалась в последнее время. Они что-то отмечали по обычаю, нарочито громко смеялись, чокались и выпивали крепкие напитки, закусывая салатом и нарезкой.
– Напугала ежа голым задом, – сказала одна, насмешливо фыркнув. Другие весело захихикали.
– «Ежа», – повторил хриплый мужской голос, – «голым задом!» – и захохотал. – Никогда не видал её голого зада!
– Наверное, ничего её задок, – подхватил другой, вытирая мокрый рот салфеткой. – Красотка, вообще-то, была, но дурафья!
– Ещё какая дурафья! – подтвердила первая баба, что сказала про ежа. – А вам, мужикам, только смазливая мордашка и нужна. Талантливая, талантливая! Какая, к свиньям, талантливая?! Разве умная надумает такое сотворить?!
– И то правда! – вступила в разговор полноватая матрона неопределённого возраста. Никакого таланта, дурь одна! И выпивоха была ещё та! Эй, налейте кто-нибудь водочки! – И она протянула свой стакан. – Ну, как кончилась? Вон же бутылка начатая стоит! Водку я сквозь стену увижу, не спрячете!..
Ей ответил громкий пьяный хохот.
– Это они смеются надо мной, зная, как мне больно! А я-то, глупая, думала, что будут жалеть и раскаиваться. Ах, какая я глупая! Я их только развеселила, распотешила… Хотела, чтобы они почувствовали мою боль и содрогнулись, а они трясутся от смеха…
Слёзы потекли ещё обильней.
– Наконец-то от неё отделались!.. Надоела!.. Слишком много о себе понимала!.. Слишком много занимала пространства!.. С ней было тесно!..
Ни одного голоса сострадания, ни одной нотки сочувствия.
– Боже мой, что я наделала?! Сыграла на руку врагам, осчастливила тех, кто ненавидел…
– Ты вспомнила о Боге? Но не слишком ли поздно? – раздался негромкий и ласковый голос доктора. – Он одарил тебя талантом, ты отблагодарила его за это? Ты спросила его благословения, задумав своё страшное мщение?
– Я никогда не верила в Бога…
– Неблагодарная! Ты и про родителей забыла. Сколько писем ты написала матери и отцу?
– Не помню…
– Одно или два? А они болели за тебя…
– Как я виновата!
На белой больничной подушке по обе стороны головы расширялись мокрые пятна…
