Варя
Космос по ту сторону иллюминатора
был таким… скучным. Ни ярких красок созвездий и галактик или
завихрений облаков. Оно и понятно, человеческий глаз не способен
улавливать волны, транслируемые вселенной и окрашивать их так, как
это делают для интернета или работы научные сотрудники космических
агентств.
Даже обидно как-то. Всё же я всегда
любила астрономию, хоть сильно в неё и не вдавалась. Мне не
интересны формулы и расчёты, только звёзды, галактики и всё, что
видно и имеет значение или влияние на другие объекты. Красиво,
завораживающе и смертельно-опасно. Так что, оказавшись посреди
этого великолепия, обидно не видеть всё в истинном свете из-за
неполноценности собственной зрительной системы.
Я специально сбегала в смотровые
отсеки станции, чтобы уловить эти моменты бескрайности и величия, а
ещё безмерного спокойствия извечности. Это куда лучше больничных
палат и вечного мельтешения медицинского персонала.
- Вы снова здесь, - перегородка
двери как всегда бесшумно отъехала в сторону, пропуская гостя. В
этот раз меня решил навестить не врач, закреплённый за мной, а сам
начальник станции.
- Доброго дня, - поздоровалась с ним
и попыталась встать с пола, но была остановлена вскинутой ладонью
ластарианца. Высокий мужчина с синим
отливом кожи, очень похожий на обычного человека, прошёл в глубь
этого небольшого отсека и даже сел рядом.
- И не наскучил вам этот вид? Он не
изменится, сколько ни смотри, - поинтересовался инопланетник.
- Меня всегда тянуло к звёздам, -
ответила, приметив, что получилось с лёгкой иронией. И даже не
удивилась, что начальник и не понял посыла: тянуло и, наконец,
затянуло.
- Но что-то всё же вас разочаровало,
- а вот это он хорошо уловил, больше смотря на меня, нежели в
иллюминатор. Хотя ему-то уж точно один и тот же вид надоел за
столько лет службы на станции.
- Космос не такой яркий, каким нам
часто его подавали на Земле, - призналась честно, ведь скрывать
смысла не было. – Человеческий глаз не способен видеть его красоту.
Для нас он практически чёрно-белый. Обидно, если честно.
Мужчина на это снисходительно
улыбнулся, а потом вдруг поднялся на ноги и, ничего не говоря,
нажал что-то на еле заметной панели рядом с иллюминатором. Сначала
ничего не происходило, а потом изображение начало плыть, будто
волной пошло, и чем больше было этих волн, тем более насыщенным
становилось изображение. Сначала тускло, а потом всё более ярче и
ярче, обретая такие яркие и разнообразные цвета, что было больно
глазу.
- Вы бы сказали раньше, мы бы
включили специальные фильтры, - констатировал ластарианец, но я его
почти не слышала, поглощённая увиденной красотой. – Их можно
настроить под себя. Если слишком ярко, скажите, я убавлю.
- Нет-нет, всё прекрасно, -
остановила его, подскочив на ноги, чем вызвала ещё более
снисходительный взгляд. Кажется, сейчас я напоминала ему ребёнка.
Хотя для долгожителей космоса мы и впрямь дети, сколько бы ни было
человеку, попавшему сюда.
Среди нас были и старики, и
младенцы, и если последних вернут вместе с родителями обратно на
Землю, то тем, кому некуда или не хочется возвращаться, предоставят
жильё здесь, среди звёзд. Такая функция предоставлялась в основном
женщинам, о них и заботились куда более бережно, чем о мужчинах. Но
никто не жаловался. Не сказать, что не пытались, но после первого
же мужского бунта, что-то быстро агитаторы поутихли и сидят теперь
тише воды и ниже травы. Кто знает, что им сказали наши спасители,
но что-то очень действенное, и делиться с женщинами и теми, кто не
бунтовал, мужчины не хотели, мрачно отсиживаясь в своих
палатах.
Лично я возвращаться на Землю не
хотела. Пусть теперь она будет открыта для посещения и транзита: уж
после случившегося мини-апокалипсиса оставаться на отшибе
галактической жизни не получится, по вине этой самой галактики,
точнее её жителей, что дел натворили и сами же спасли. И всё же,
пока есть такой блат, я им воспользуюсь, отправлюсь путешествовать
по галактике на те компенсации, что выдал галактический Совет. А
потом осяду в каком-нибудь месте со средней оживлённостью, в
собственном домике, когда ночью можно будет любоваться вот на такие
виды, и заживу простой жизнью. Найду непыльную работку, но такую,
чтобы было больше времени для себя, а там уже буду решать, как быть
дальше.
