Пустоты, провалы в реальности, образованные нереализованными вероятностями – самая страшная вещь!
Одни затягиваются быстро. Но другие, злобно мстя, превращаются в настоящий источник бед.
И чем мощнее желание, мечта, тяга к несбыточному, тем опаснее дыра в реальности.
***
Это было лишь год тому назад.
Отец взбесился, когда его щедро прикормленный врач диагностировал у Бласта обострение психического заболевания, о котором и талдычил весь год. Отец закрывал на это глаза, не желал верить. Не помогло. Болезнь не отвязалась.
Бласт лежал, бессильно распластавшись на мокрых от пота простынях. Полузакрытые веки подёргивались, глазные яблоки плавали под ними, будто наблюдая череду сменяющихся картин. Дыхание было прерывистым, пальцы безостановочно искали – что? Непонятно.
А проклятый лекарь скрывал торжество от своей правоты за умеренно скорбной миной.
– После снятия симптомов обострения я настоятельно рекомендую отправить юношу туда, где климат не столь жаркий. Да и просто надо бы сменить образ жизни. В вашем доме нынче слишком тягостная обстановка. Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах, это единственное, что может помочь больному.
Отцу страшно не хотелось выполнять рекомендацию докторишки.
– Как досадно всё это! Как неуместно! Тут ещё эти похороны!
Он тут же спохватился: в присутствии постороннего, тем более лекаря, который способен разносить сплетни по домам горожан, надо быть поосмотрительней. Смерть жены, …очередная смерть очередной жены …заслуживала выражения большей скорби. Но проклятый врач слишком часто бывал в их доме, чтобы его можно было обмануть.
– Болезнь никогда не бывает своевременной, – лекарь включился в игру под названием «приличная реакция на печальные события», – …как, впрочем, и смерть. Хотя…
– Боги, за что мне это всё? – на удивленье искренне воскликнул хозяина дома.
Ответ не замедлил.
– Если постоянно всё в жизни не ладится, стоит задуматься: может, не свою жизнь живёшь? Не изменить ли что-нибудь? – сам лекарь был смущён собственным нахальством: давать советы, когда вопрос был адресован богам.
– Но ведь целый год всё было хорошо! – рассеянно возразил хозяин. – И вот снова! Может, этот случай так повлиял на него?
– Да, подобное зрелище стало нежелательным для его психики! Произошёл надлом.
– Так лечи! …Надлом! Сколько денег надо? Лечи!
– У него делирий, это несомненно. Я давно наблюдаю его. Это …не лечится. Это …свойство личности.
– Делирий? Что это? Поназывают тут! Игра слов!
– Делирий – это помрачение сознания с галлюцинациями и иллюзиями, страхами и возбуждением, – надулся от важности врач. – У мальчика явно повышенная тревожность, – двумя большими пальцами рук он синхронно надавил на глазные яблоки бессильно распластавшегося больного.
Бласт подскочил с постели и начал собирать с пола невидимое, будто трещины и пятна представляли собой нечто более значительное, чем были на самом деле.
– И это притом, что я уже дал ему успокоительное! – пыхтя, врач с трудом уложил больного и влажной, охлаждающей повязкой прикрыл ему полголовы. Бласт со стоном затих.
Отец зажал себе рот, из которого рвались возгласы горьких разочарований.
Самоуверенный тон проклятого лекаря означал одно: прощайте, мечты о возвышении, в которые он вложил так много и столь многим пожертвовал!
Отец давно мечтал стать во главе Афин. Но без поддержки родни, без своих среди молодёжи – нет, это немыслимо! С больным сыном мечты таяли безвозвратно. Болезнь – это слабость, а кому нужен вырождающийся род? Это был провал. Провал в реальности.
Он клял врача, клял сына, клял судьбу! Как яростно рычал он на шмыгающих, как тени, слуг! Но чем это могло помочь?
