Страшно. Перед глазами все плывет, дышать нечем от дыма, тело будто онемело. Вадим пытается позвать маму, но горло настолько пересохло, что вместо звуков получается едва слышный хрип. Вдалеке воют сирены. Полиция или скорая? Вадим никогда не мог отличить их по сигналу. Приближаются шаги, звучат голоса.
Рядом раздается скрежет такой громкий, что хочется оглохнуть, но зажать уши руками Вадим не в состоянии, не в состоянии даже пошевелиться или сдвинуться с места. Он проваливается в бездонную яму или парит в невесомости над черной пропастью. Паника охватывает его на несколько кратких мгновений, а на смену ей приходят безразличие и темнота. Постепенно и остальные ощущения размываются, расплываются и исчезают…
Вадим приходит в себя, но не может открыть глаза. По телу разливается слабость, а в голове все еще мелькают картинки из странного сна…
Он прятался за каменной колонной от стражницы, которая с минуту на минуту должна была войти в комнату с проверкой. Действительно, дверь вскоре открылась, и раздались тяжелые шаги. Он почему-то знал, что стражица проверяет, все ли в порядке с ее госпожой. Такой порядок установил для стражи сам король.
Как только закрылась дверь, он вышел из укрытия и приблизился к широкой кровати, на которой лежала юная девушка с красивыми серыми волосами. Она улыбнулась и села, отбросив одеяло, под которым уже была разложена карта. Рядом на кушетке спала женщина, но отчего-то Вадим не переживал, что она проснется. Он устроился рядом с девушкой на кровати и ткнул пальцем в карту за пределы крепости.
– До побега осталось два дня, принцесса.
– А когда мы выберемся, где будем жить? – тихо спросила она.
– Какое-то время нам придется скрываться, – с уверенностью ответил Вадим. – Ирлим подготовил домик на хуторе в окрестностях Саунфа.
– Мы будем жить одни?
– С Норой, служанкой Тиеной и Увирсом. – он почувствовал легкое раздражение. – Ты же еще несовершеннолетняя, к тому же принцесса. Никто нас одних не оставит.
Принцесса сжала его руку.
– Мне опять снился тот сон… Я боюсь, Аридан, боюсь, что мы не успеем…
Он притянул принцессу к себе, сжав в объятьях.
– Успеем, я обещаю.
Видения уступают реальности урывками, когда Вадима вытаскивают из машины. Он не может открыть глаза, нет сил, но слышит прекрасно. Чужие голоса шепчут, говорят о погибших пассажирах. Вадим еще не понимает, о ком именно речь, и до сих пор словно витает в облаках. Опять вспоминается странный сон, только теперь он лежит на холодном камне, над ним простирается голубое ясное небо, а по бокам высятся скалы, золотистые в лучах солнца. С одной стороны прямо в скале вырезаны огромные статуи. По телу струится необычайно-приятное тепло, унимает боль и погружает в дрему. Сквозь пелену Вадим видит сидящего рядом старика в сером балахоне и с надвинутым на глаза капюшоном, а потом картинка расплывается и меняется. Он снова в комнате с расписными колоннами. Уже знакомая девочка с косой цвета золы сидит на мягкой подушке и играет на бежевом с витиеватыми узорами инструменте, похожем на флейту…
Вечером Вадим стоял на балконе, смотрел в открытое окно на ночные огни и думал. Чаще жизненным неурядицам и катастрофам предшествуют предвестники или, напротив, – затишье, но, когда вся жизнь давно скатилась черт-те куда, трудно заметить точку, с которой все началось. Вернее, первую отправную точку Вадим прекрасно помнил – авария и смерть родителей. Возможно, это и стало тем переломным моментом, когда жизнь беззаботного мальчика перевернулась раз и навсегда.
– Четырнадцать лет прошло… – пробурчал он и чиркнул зажигалкой.
Вадим курил и представлял, как могла обернуться его судьба, «если бы не». Возможно, он пошел бы по стопам отца в пожарную службу, а может быть, в программирование – когда-то в детстве он даже посещал компьютерные курсы. Вадим помнил, какие надежды возлагал на него отец, как гордилась мать. Они никогда не стеснялись рассказывать сыну планы на его будущее, тогда Вадима это сильно раздражало, но сейчас он отдал бы все, чтобы снова услышать, как за ужином мать с отцом спорят, куда ему пойти учиться или в какой секции заниматься.
