Глава
1.
Вкус
теплоты
1968 год 13 декабря. Пятница. Шесть часов вечера. Широта: 49 градусов 49 минут 59 секунд северной широты. Долгота: 73 градуса 09 минут 56 секунд восточной долготы. Рождение было быстрое, без особой боли. Чуточку чувствовалась боль в черепной коробке от сильного сжатия, при появлении на свет. Лучи света коснулись лица, глаз, и запах сладкого воздуха взбудоражил мою сущность. От сильного потока воздуха вырвалось рыдание, и сильный шлепок по ягодицам усилил этот рёв. Всё, моё появление произошло. Желанным оно было для роженицы или нет, не знаю. Мои ощущения невозможно описать сейчас, спустя много лет. Попытайтесь вспомнить своё рождение сами.
Палата была светлой, со свежей побелкой, с огромными окнами и цветами на подоконнике. Суетились женщины в беленьких халатах, и атмосфера в палате наполнялась их весёлым смехом и удивлением. Одна из них наклонившись над соседней кроватью, удивлённо спрашивала: «Откуда ты такая рыженькая взялась?». Я их не удивляла. Спустя некоторое время рыженькую унесли, и в комнате воцарилась тишина. Щебетание птичек за окном успокаивало, и веки от усталости сомкнулись. Уносясь куда–то в темноту, моё сознание наполнилось страхом. Ощущения боли в голове и в теле утихли, и образы живые и интересные исчезли. Так происходило постоянно, когда веки не слушались меня. Проснувшись от душной теплоты, моё тело сжималось чьими–то сильными руками. Она тревожно держала мою голову под затылком, и боль понемногу утихала. Вкус этой теплоты наполнил моё маленькое тело, и мне стало ещё теплее. Это была мать. Её взгляд, добрый и колючий, пронизывал моё сознание, и оно не сопротивлялось действительности. Я её дочка.
1968 год 13 декабря. Погода в этот день была мрачной, словно небесные силы спустили свой гнев, от стужи и метели, окна и двери затянуло ледяной завесою. В доме было тепло, в печке потрескивали обугленные от огня дрова, часы показывали время – пять часов от полуночи. Рассеянный свет от ночника тускло освещал комнату. Альфия измаянная тревожными мыслями о главном и ожидаемом событии в её жизни, собирала вещи в стёганый дорожный саквояж. С минуты на минуту, должен был появиться водитель, который отозвался повезти её в родильный дом. Стук в двери и крик водителя во дворе: «Альфия, поскорее выходи, пока машина не обледенела», – побудило её поторопиться.
Альфия поспешно надела своё тёплое стёганое пальто на меху, накинула пуховый платок и с саквояжем в руках вышла из дома. За ней заперла двери её свекровь, всё это время, молча и с интересом наблюдавшая из своей комнаты за Альфиёй. Водитель сделал три гудка в знак отправления, выехал со двора, повернул на просёлочную дорогу и со свистом поехал.
– Ух, – вздохнул он. – На благополучную дорогу. Так, я разгоняю злых духов, которые возможно сопровождают водителей по пути.
– Вы верите в эти предрассудки? – с нескрываемым удивлением спросила Альфия.
– А как вы думали? С давних пор наши дороги стали местом трагических событий. Столько несчастных душ покинуло этот мир с мест происшествий, не счесть. Это вызывает тревогу и беспокойство у местного населения, от того–то и существует множество поверий, предостерегающих водителей от погибели. Вот, посмотрите на это, – он кивнул в сторону зеркала. – Моя магическая сила, – убедительно сказал он.
В салоне белой «Волги» под зеркалом, на кожаном шнурке, висела сияющая серебряная тамга. Она была не просто амулетом, а символом принадлежности к древнему роду, в котором каждый знал свою историю и уважал традиции. Матай – водитель белой «Волги», чувствовал её силу, когда садился за руль. Каждый раз, когда он смотрел на тамгу, его охватывало чувство гордости и ответственности. Размышляя о своей семье, он вспоминал рассказы бабушки о предках, которые вершили дела в суровые времена. Тамга устояла перед временем, как и принципы его семьи – верность, честь и трудолюбие. Отражение тамги в зеркале сверкало, словно напоминание о том, что настоящая сила заключается не только в памяти, но и в действиях.
