– На этом наш прямой эфир заканчивается. С вами была Аделина Царева. До скорой встречи.
С приклеенной к моим губам профессиональной улыбкой я ожидаю долгожданных слов «стоп, снято», и услышав их от режиссера, облегченно выдыхаю. Случаются такие эфиры, которые выжимают из тебя все соки. Вот сегодняшний как раз один из них.
– Лин, как дела? – моя близкая подруга Карина, работающая на телевидении сценаристом, оказывается рядом, чтобы вручить мне бутылку воды. Она отлично знает меня и всегда чувствует, когда что-то не так.
– Нормально, – я захожу в гримерку, где кроме нас с Кариной никого нет, и обессилено опускаюсь на кожаный диван.
– Что-то ты бледная сегодня, – она присаживается рядом.
– Наверное Лика нанесла слишком мало румян, – пытаюсь пошутить над работой штатного визажиста, но выходит не очень.
– Аделина, что случилось? – прямо спрашивает подруга.
Сделав глубокий вдох, прикрываю глаза и некоторое время молчу. Обычно такое состояние я списываю на усталость, но сегодня все не так – я точно знаю, с чем оно связано.
– Сегодня у нас с Даном годовщина, – тихо произношу я. – Три года.
– Да, точно. Прости, вылетело из головы. Поздравляю, – Карина осторожничает в словах и, глядя на мое состояние, боится обронить лишнее.
– Спасибо, – мрачно отвечаю я.
Подруга смотрит на меня в упор, ожидая продолжения, а я не знаю, с чего начать. О личной жизни я стараюсь не распространяться из-за своей публичности – не делюсь даже с близкими людьми, но сейчас мне очень хочется излить душу.
– Так в чем дело? – спрашивает Карина.
– Вчера вечером мы поругались. В последнее время мы часто ругаемся, – я чувствую, как к горлу подступает тугой ком. – И он ушел. Сказал, что должен подумать. В три часа ночи написал сообщение, что домой не придет и переночует в гостинице рядом с офисом.
Последнюю фразу я произношу шепотом, сдерживая собственные эмоции. В силу особенностей своей работы я отлично с этим справляюсь, но иногда мне просто хочется выплакаться. Сейчас именно такой момент.
– Лин, не кисни. Царев безнадежно в тебя влюблен вот уже сколько лет, – Карина пытается меня подбодрить, но и она после моего признания пребывает в замешательстве. – Он любит. Просто у вас сложный период. Все-таки вы известные люди, вашу жизнь постоянно обсуждают. Может, он устал от этого, и дело совсем не в тебе. Сегодня говорили?
– Он пришел утром, переоделся и уехал на работу. На прощание поцеловал, – вспоминаю сегодняшнее утро, когда я чувствовала себя разбитой и взвинченной, потому что после ссоры с мужем мне так и не удалось поспать.
– А с годовщиной что? У вас были какие-то планы? – мягко интересуется подруга.
– В том-то и дело, что были, – делаю глубокий вдох носом и резко выдыхаю. – Еще пару недель назад я освободила этот вечер и забронировала столик в нашем любимом ресторане.
– Туда сложно попасть, – кивает подруга. – Думаешь, он забыл?
– Скорее всего, – пожимаю плечами.
– Попробуй поговорить с ним откровенно, пусть он скажет, что, по его мнению, вообще между вами происходит.
– Пробовала. Он говорит, чтобы я оставила весь этот бред и не лезла к нему со всякими глупостями, – я встаю с дивана и достаю из сумочки мобильный. – Ни одного звонка от него.
Я бросаю телефон в сумку и возвращаюсь обратно на диван. Устало прячу лицо в ладонях, наплевав на макияж, над которым так старался визажист.
– Напомни ему сама, – предлагает Карина. – За ужином в спокойной обстановке все и обсудите.
Я обдумываю слова подруги. Пожалуй, она права. Вместо того, чтобы сидеть и киснуть, можно сделать первый шаг самой. Все-таки мы с Богданом не чужие люди.
– Знаешь, что может быть хуже всего? – неожиданно в голову приходит неприятная мысль. – За ним постоянно следит желтая пресса. И если кто-то видел, как Дан ночью входит в гостиницу… Мне не нужны лишние пересуды, Карин. Я ненавижу, когда мое имя полоскают в прессе.
