Тот, кто любит, кто влюбленный, – должен быть весь озаренный,
Юный, быстрый, умудренный, – должен зорко видеть сон,
Быть победным над врагами, знать, что выразить словами,
Тешить мысль как мотыльками, – если ж нет, – не любит он.
Кто, горя сердечной кровью, льнул с тоскою к изголовью,
Назовет ли он любовью эту легкую игру.
Льнуть к одной, сменять другою, – это я зову игрою.
Если ж я люблю душою, – целый мир скорбей беру…
Тысячу лет назад, а может быть и больше, в одной стране случилась эта удивительная история. Сейчас я вам её расскажу. Звалась та бескрайняя страна Аравия, правда, сейчас её не отыскать ни на карте, ни на земле. За сотни лет постарело лицо земли. Там где шумели леса и в степи алели тюльпаны – сейчас лишь печально вздыхают барханы, каменные города уснули вечным сном, и даже небо стало другим. Прозрачные и тонкие, как овечья шерсть облака, что легко парили над миром, унеслись на далекое неведомое пастбище, и теперь на опустевшем высоком небе даже самый могущественный маг не сумеет прочитать тайные послания. Во всяком случае, пока не появятся первые звезды. Звезды вечны, говорят, в те времена они так низко склонялись над землёй, что от их сиянья ночью было светло, как днём.
И вот в одну из таких ночей, когда небо казалось белым от звезд, царь Ростеван стоял у окна. Всё в нём подчеркивало львиную царственную натуру: не по годам прямая спина, непокорная грива седых волос и даже имя. На языке его народа оно означало «лев». Бескрайни были его владения и безгранична власть, но в такие минуты могучего правителя охватывало отчаянье: он не знал, кому оставит свою страну после смерти. Всё было у него, о чём может мечтать смертный, кроме наследника.
Легкий порыв ветра коснулся царского сада за окном и вдруг в полной тишине раздалось негромкое:
– Тин… тин-тин, – это ветка инжира постучала в окно. Ростеван прислушался. И вот снова налетел ветер и теперь царь совершенно четко услышал ответ на вопрос, который мучил его последние дни.
– Тин-тин, Тина-тин – барабанила ветка инжира.
– Конечно! Как же он раньше не догадался?! Тинатин! Нежная, как инжир. Тинатин! Его единственная дочь примет царство. Сегодня же он изменит древний закон. Отныне наследниками будут не только сыновья.
– Созвать всех визирей и мою дочь! – приказал Ростеван и через мгновение в ночной тишине зашуршали мягкие халаты придворных. Сонные визири покорно выстроились перед царем.
– Я собрал вас в столь поздний час, чтобы сообщить, что в эту ночь моя единственная дочь – Тинатин взойдет на престол. Отныне она во всём равна мне, царю Ростевану, а когда наступит мой последний час, станет единственной правительницей всех моих владений. Теперь она ваша царица.
От этих слов вздрогнула юная Тинатин, нелегкой ношей казалась ей отцовская корона. Но не посмела ослушаться его воли. Придворные визири не могли вымолвить ни слова, они не могли поверить, что царь возведёт на престол свою дочь. Ни одна женщина никогда прежде не становилась полновластной царицей.
Тогда самый старший визирь собрался с духом, поклонился царю и сказал:
– Повелитель, на всё твоя воля! Мы будем преданно служить царице Тинатин, также как служили тебе. Никогда не было у нас царицы, так пусть Тинатин станет первой. Значит, так было угодно небесам. Кто бы ни родился в царской семье львенок или львица, он станет нашим повелителем.
